Насколько ГКЧП был коммунистическим и советским?

На самом деле к августу 1991 все давно было кончено: все социальные процессы практически  завершены до того уровня, когда изменить их уже невозможно. И остается только зафиксировать сложившееся положение, явно признав (политически маркируя, — прим. Д.Ч.) то, что на самом деле давно уже в реальности определилось.

Поэтому тут совершенно не важно: являлись ли пресловутые члены ГКЧП самостоятельными игроками, решившими выступить на защиту погибающего государства (и с треском все провалившими) или же они были игрушками в руках опытного манипулятора, президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева. Который решил повысить летевшую – вместе со страной – в пропасть популярность приобретением статуса «жертвы» (а затем и победителя, триумфально возвращающегося в Кремль.) Впрочем, ничего не изменится даже в том случае, если выяснится, что они были «актерами, игравшими написанные для них роли» в спектакле по разрушению страны – как это любят утверждать конспирологи. Хотя, последнее не слишком вероятно…

Поскольку невозможно представить, что в роковом августе 1991 года  идея «спасения совка» — а именно так именовала тогда СССР значительная часть столичного населения, – могла быть популярной. Нет, конечно, на референдуме, прошедшем в марте того же года, 70% участников проголосовали за СССР (кстати, в Москве эта цифра была меньше, чуть более 50% — а ведь именно «московские» и запустили развал.) Обычно именно эту цифру приводят в пример сторонники идеи «потерянного реванша». (То есть, возможности сохранения СССР в случае «правильных действий» со стороны ГКЧП.) Однако в данном случае опускают тот факт, что в референдуме речь шла о сохранении страны, как… «обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека».  

То есть, о совершенно ином государстве, нежели то, что существовало до этого идет речь (и сама речь – на навязчивом либеральном языке, в той небогатой понятийной схеме, где демагогические «права человека» понимались и принимались в «готовом», то есть буржуазном виде и ставились выше прав коллектива и коллективного вообще, — итог перестроечной пятилетки! — прим. Д.Ч.). О государстве похожем, скорее, на «идеальный СНГ» — который, собственно, и задумывался, как «место без границ и без таможен», но совершенно безразлично к тому, как будут экономически устроены «новые государства». (Точнее, так СНГ понимался гражданами – «национальные элиты», понятное дело, мыслили несколько иначе. Поскольку для них идея получать «таможенную пошлину» — в обобщенном виде, конечно – была крайне привлекательной.) В этом «идеальном Союзе образца 1991 года» было бы возможным легко  «ездить к тетке в Житомир» (данный момент был «закрыт» только в 2014 году), но, разумеется, не было надоевшей уже КПСС, комсомольских собраний и прочей «социалистической мути». А вот  возможность покупать модные джинсы и сигареты Marlboro безо всяких проблем, конечно же, была.

Именно поэтому на референдуме написали про «обновленную федерацию» с «правами человека» (которые трактовались именно что через джинсы и Marlboro), а не про Союз Советских Социалистических республик. Поскольку делать это – то есть, напоминать про социализм – было в то время самоубийством. Отсюда неудивительно, что и пресловутые «путчисты» в своем обращении к народу понятие социализма… тоже не использовали (к составлению «Слова» приложил перо Александр Андреевич Проханов, — прим. Д.Ч.). Ну да, там было сказано очень и очень расплывчато: «каким быть общественному строю, должен решать народ». Надо ли говорить, что народ тогда был всецело за капитализм – разумеется, в том специфическом, «розовом» понимании, которое было в конце 1980 годов (и который к реальному капитализму не имеет никакого отношения – но сути это не меняет.)

Главный же упор «спасителей Родины» сделан был на то, что «…гордость и честь советского человека должны быть восстановлены в полном объеме».

Надо тут рассмотреть с помощью современной «оптики» противопоставление патриотического видения достоинства («гордость», «честь» Советского человека – тут речь идёт, конечно, о коллективном, не о частном) – тем самым либерально понятым «правам человека», самая суть которых раскрылась только в ходе приватизации, когда право одного получить «общее, значит ничьё», было реализовано вполне и приоритетно.

Ну, и вообще, слова «Родина», «Отечество» — еще и многовековое – в данном обращении представлены столь часто, что кажется, будто перед нами продукт пропагандистской деятельности «Единой России».

То есть, даже эти серые деятели, с их пропитанными бюрократизмом мозгами, понимали, что любые намеки на сворачивание «рыночного курса» — это однозначное поражение. Поэтому «играть всерьез» — то есть, с затрагиванием экономических основ бытия, – они даже не пытались.  И, скажем, отменить знаменитый «Закон о социалистическом предприятии (объединении)» от  30 июня 1987 года – который, собственно, и лежал в основании чуть ли не всех проблем того времени, включая пресловутый дефицит товаров, — они не только не попробовали, но даже не продекларировали данную возможность. (Поскольку отобрать у директоров предприятий и местных руководителей возможность произвольно распоряжаться деньгами означало катастрофическую потерю поддержки всего «советского начальства» — то есть того главного социального слоя, на который ориентировался ГКЧП.)

Отсюда и вытекали исключительно общие слова о «борьбе с преступностью» (это, собственно, универсальный популистский прием, используемый всеми правительствами), «политике реформ» и, конечно же, «повышении благосостояния граждан». А уж говорить о какой-то «коммунистичности» данной группы, как иногда это делается сейчас, крайне наивно и антиисторично (не смотря на то, что серия самоубийств погребла под обломками ГКЧП и убеждённых людей, советских патриотов, каким был, например, Ахромеев, — прим. Д.Ч.). Являются такие разговоры, вообще, глупостью высшего разряда: как уже было сказано, если что «комитет по чрезвычайному положению» и напоминает, так это «Единую Россию» (предтечей которой он и был.) В том смысле, что это выступление было исключительно «аппаратным», связанным с той опасностью потери своих постов, которую создавал для «гэкачепистов» Горбачев своими последними действиями.

Поэтому неудивительно, что  «переворот» (не важно, было ли это действо «спроектировано» ими же для «спасения Родины» или это придумал Горбачев для своей власти) гэкачеписты произвести исключительно на «аппаратном уровне». Хотели сделать что-то, подобное «отставке» Хрущева в 1964 году.  Но, понятное дело, «переворотчики» не учли того, что финансовые ресурсы в конце 1980 годов находились давно уже не в руках обобщенного «аппарата», как это было в 1964, а были переданы «местным начальникам». Еще раз: после принятия «Закона о государственном предприятии (объединении)» говорить хоть о каком-то «социализме» стало невозможно. Поэтому тупо повторить сделанное 20 лет назад не получилось, поскольку выяснилось, что «на местах» зависят от «центра» много меньше, нежели тогда.

Кстати, именно этим могут объясняться трясущиеся руки Янаева: ибо уже после «переворота» оказалось, что реального контроля над ситуацией у «новой власти» нет, и «аппаратные связи» уже не значит ничего. Отсюда неудивительно, что все завершилось совершенно бесславным поражением: времени на отработку новых стратегий просто не было. Скажем, танки в Москву ввели – но о том, что эти танки должны были делать, не подумали (да и у большинства танков, БМП и БТР вообще отсутствовал боекомплект, только по одной обойме у лёгкого стрелкового оружия — прим. Д.Ч.)

Вот у Ельцина в 1993 году ситуация была иной: он не только учел «провалившийся эксперимент», но и смог выработать альтернативную стратегию, основанную на использовании прямого насилия в виде обстрела противников из танков. Но в 1991 году это, понятное дело, было невозможно. И потому, что  уровень допустимого насилия в обществе был много меньше: советские люди просто представить не могли, что подобное возможно (поэтому, кстати, и атаковали БТР в тоннеле под улицей Чайковского – для них само появление бронетехники было оскорблением давно уже расцветших на Арбате «прав человека» — прим. Д.Ч.) И еще потому, что подобное действо неизбежно привело бы к усилению армии – а значит, и ее руководителей в аппаратных играх. В 1993 году, разумеется, данный момент был компенсирован общим падением престижа военнослужащих. Кстати, «сюда же» можно отнести и войну в Чечне – которая стала важным фактором «опускания» военных. Причем не так важно: сознательно это делалось или нет.

В общем, «серые» проигрывали в любом случае, начиная с самого начала «игры», и иного варианта тогда быть просто не могло. Равно, как не могло быть иного варианта развития у СССР, как превратиться в СНГ. И в этой форме уже тихо угаснуть на первом году существования этого бесформенного и бессмысленного объединения. Просто потому, что остановить демонтаж «социалистического хозяйства» было в указанный момент невозможно: желание сделать это отсутствовало и у «начальников», и у народа.  А «хозяйство» капиталистическое, основанное на частной собственности на средства производства, было еще не построено и определять развитие страны не могло (в виду конституционных и инфраструктурных помех, которые Ельцину и пришлось рушить танковыми залпами, — прим. Д.Ч.)

Так что все «страдания» на тему того, как можно было бы устроить в 1991 году «советский Тяньаньмэнь» на самом деле являются чистой фантастикой. Кстати, и  китайский Тяньаньмэнь реально был «заложен» еще в начале 1980 годов, когда в КНР началось развертывание рыночных отношений. Но понятно, что это уже совершенно иная тема. И в действительности трясущиеся руки Янаева – это единственное, что «физически» могли дать «советские патриоты» тогда. Поскольку любые иные рычаги воздействия на реальность у них на тот момент отсутствовали. Лучше всего было бы, вообще, ничего не делать – дабы не повышать энтропию Вселенной бессмысленным трепыханием.

Ну, а о том, где лежала та точка бифуркации, которая могла бы изменить ход событий, надо будет говорить уже отдельно…

P.S. А вообще отсутствие «советского Тяньаньмэня» — это очень большое историческое преимущество нашей страны. Равно как подобным преимуществом выступает запрет КПСС – даже с учетом появления идиотской КПРФ. Разумеется, речь идет о  дальней — если не на сверхдальней – временной дистанции, но сути это не меняет. Но об этом, разумеется, так же надо писать отдельно.

Антон Лазарев

---

От редакции: Не вполне ясно, какой такой запрет КПСС имеется в виду. Деклатаривно, то есть популистски он был Ельциным провозглашен, но на деле в силу не вступил, как не состоялся и проанонсированный им и даже определённый на календаре суд над КПСС — и раньше КПРФ появилась, например, РКРП, это всем в комдвижении известный исторический факт. Причём ясно: уничтожать партийность чисто административно тогда не требовалось, факелы из партбилетов — ещё одна «майданная технология» (как это назовут позже) всё сделала за бывших членов ЦК КПСС, вставших под триколор.

Но вот с чем я вполне согласен в данном рассуждении, это с тем, что именно невнятность (трусость) и обращения к народу, которым поныне гордится Проханов, и устных выступлений самого ГКЧП на той роковой пресс-конференции, — сыграла против них. Заигравшийся в реформы, заболевший уже «либеральными языцеми» вдоль и поперёк Аппарат — как КПСС, так и КГБ (ведь был ещё создан и КГБ РСФСР сепаратистами, и Крючков ничего не имел против), — разучился говорить с народом. А в набатный колокол надо звонить чётко и громко. Звонить же вполсилы, ненавязчиво — сопровождая этот «вечерний звон» вводом бронетехники в Москву, — это означает политическое самоубийство, что и было проделано ГКЧП при минимальном участии улиц, на самом деле. Да, некоторые из них надеялись на поддержку масс — и пытались, как я предпогалаю во «Временивспять», начать-то вкрадчиво (действительно вообразив и представив гражданам СССР Горбачёва эдаким Хрущёвым на отдыхе), чтоб не переполошить буржуазного обывателя, но затем планомерно усиливать своё руководство и контроль. Однако как вели себя назначенные ГКЧП военные коменданты и их «гвардия» — мы привели один документальный пример недавно… Буквально, а не в переносном смысле про*бывали СССР.

Полная организационная неразбериха была лишь следствием неразберихи и эклектики идеологической. То ли ГКЧП хочет продолжать курс либеральных, капиталистических реформ, то ли всё же он против них-то и вводит танки?.. Этот весомый аргумент, колонны БТР и танков неподалёку от «комков» арбатских и того самого МИДа, откуда вещали члены ГКЧП, где давно рос и развивался капитализм, москвичи поняли куда внятнее того, что болтали «геочепИсты» (так прозвал их мой дядя по кличке Колесан Колесаныч) в МИДе на пресс-конференции — не выдерживая напора даже либерально настроенных журналистов, а уж какое там вооружённое противостояние!

Всколыхнуть массы можно было (тут с автором я не согласен), разоблачая реформаторов как антигосударственные силы и врагов единого советского народа, но этот всплеск надо было тщательно готовить всё лето — если первая опора ГКЧП приходилась на армию, то требовалась минимум такая подготовка, которая уже с сильным опозданием проводилась Львом Рохлиным в 1998-м. И его смерть поразительно напоминала смерть Пуго, как некое предостережение (в тот день — в день смерти Рохлина Владимир Владимирович Путин, недавний директор ФСБ, получил от Ельцина награду, кстати — поразительное совпадение) всей оптимизируемой армии и её генералитету… Этой оптимизации Ельцин не скрывал в 1996-м даже в Чечне, в ходе предвыборного тура — зачитывая по бумажке, что лучше иметь одну «хырршо укомплектованную» дивизию, чем несколько «значащихся только на бумаге» — короче, и в ходе «козырного» предвыборного пиара, первый президент не скрывал от военных, что их ждёт. Не мудрено, что появился Рохлин, повоевавший ещё под красным знаменем (которое и Путин поначалу боялся сменить триколором, внедряя триколорную звезду постепенно, этаким троянским жеребенком) в Чечне и понявший, как их используют те же Лукойлы для завоевания будущих прибылей (жаль, что только один Рохлин появился, будь их минимум трое таких, мятежных генералов, мог бы выйти «правильный заговор Тухачевского» — но не будем конспиролухами и в этом).

Что же касается «советской площади Тяньаньмэнь», которой якобы не было… Была. Причём не раз. Был и «советский» Новочеркасск-1962 у Хрущёва, были сапёрные лопатки в Тбилиси, Фергана, Сумгаит и Нагорный Карабах у Горбачёва, а у Ельцина — 1993-й год, Чёрный Октябрь — причём он был советским с другой, не атакующей стороны, пусть в тоже не самом большевистском издании, но это был Верховный конституционный Советский орган, по которому был открыт огонь будущими приватизаторами (кстати, в декабре этого года — как раз к 30-летию убийства и расчленения СССР, откроют в Москве Ельцин-центр, под видом филиала свердловского, большого)… Этот исторический факт неоспорим: уничтожение и Брежневской конституции, и Верховного Совета, были необходимы для продолжения Ельциным начатых ещё Горбачёвым реформ, то есть для углубления социального регресса уже до уровня перехода крупнейших богатств страны (нефти, газа, заводов, зданий) в частные руки. Но это, как в шахерезадской манере часто говорит сам автор — уже другая история…

Дмитрий Чёрный, член ЦРК ОКП

---

Материалы по теме:

Враги контрреволюции

Август, который всегда с тобой

Герои обороны Белого дома в рассказах и песнях