Сталинская высотка в Варшаве и еврейский погром в Кельце

— Простите, пан что-то ищет?

— Да, пани, беленький такой дом, где у вас убили евреев.

— А-а-а. Вот он, возле мостика, вам налево надо свернуть.

Старенькая бабушка пробуравила меня взглядом, не обещавшим ничего хорошего:

— А зачем он пану? С евреями не так всё просто. Они приехали, стали у поляков квартиры отбирать. Ну, случилась драка. Да и наши ли это были? Убивали переодетые русские.

— Я тоже русский, уважаемая пани. Возможно, даже переодетый.

Старушка застывает с открытым ртом. Я иду дальше — по улице Планты, к дому 7. Рядом протекает речка, прогуливаются парочки, прохожие ведут на поводках собачек.

В окнах здания выставлены большие чёрно-белые фотографии: старика, молодой девушки и по виду супружеской пары — мужчина в военной форме с женщиной. 4 июля 1946 г. в польском городе Кельце состоялся самый кровавый в послевоенной Европе еврейский погром: местными жителями были убиты 42 выживших узника концлагерей, лишь год назад вернувшихся домой. Эту неудобную тему десятилетиями не упоминали и в самой Польше, и в Советском Союзе — лишь бы не обидеть наших «замечательных» польских друзей из ПНР.

«Мы думали, их сожгли»

В 1939 г. евреи составляли 35% населения Кельце — 27 тысяч человек. «Дед говорил — вокруг улицы Варшавской целые кварталы располагались: и прачечные, и лавки с овощами, и закусочные, — рассказывает владелец канцелярского магазинчика в Кельце 45-летний Богуслав. — Пришли немцы, согнали их в гетто, а потом, в 42-м, в концлагерь Треблинка отвезли — и там почти поголовно уничтожили. Ну, наши поляки позанимали дома, хорошие квартиры: некоторые были с мебелью. Обустроились, а после войны 200 евреев вернулись. Говорят — отдавайте жильё назад… Всех, разумеется, это ужасно разозлило. Поляки думали — их давно в печах сожгли. Уже сделали в этих квартирах ремонт, потратили деньги».

Ссоры на бытовой почве возникали в Кельце каждый день. Поэтому, когда через год после войны вдруг разнёсся слух, якобы евреи зарезали 8-летнего мальчика и замешивают тесто на его крови, эту ложь не стали проверять.

Две тысячи человек собрались на улице Планты, где в доме 7 ютились счастливцы, вернувшиеся живыми из концлагерей СС. Погромщики кричали: «Убьём, как делал Гитлер!» Двери сломали, толпа ворвалась в здание, избивая всех подряд. Среди погибших — трое евреев-солдат (обладателей польских наград за храбрость), беременная женщина, несколько детей. Только 7 человек умерли от пуль, остальные были забиты насмерть монтировками и камнями. Милиция не пыталась остановить бойню.

— Большинство поляков не сочувствовали евреям, — объясняет независимая журналистка Малгожата Кульбачевска-Фигат. — Почему? Вопрос выживания в войну — каждый заботился о себе. Поляки понимали: едва немцы закончат с евреями, примутся за них. За редким исключением люди относились к уничтожению эсэсовцами евреев равнодушно, а отдельные личности это ещё и приветствовали.

В Польше долго не упоминали об участии в депортации и убийстве евреев наших пособников нацистов — так называемой «синей полиции». Только сейчас польский историк Ян Грабовский опубликовал книгу, где раскрывает «заслуги» польских «полицаев» в холокосте. Проблема не только в этом, а ещё и в ревности. Польские власти считают: не евреи и не русские, а поляки больше всех пострадали от Гитлера, мы самые главные жертвы. А тут у нас отнимают эту роль!

«Выносили рояль, шкафы»

По оценкам историка Яна Грабовского, за Вторую мировую войну 200 тысяч (!) евреев Польши были выданы поляками за денежную награду немцам или убиты соседями: с целью ограбления и просто из ненависти. После такого уже не удивляешься факту, что по всей Польше после Победы начались погромы.

11 августа 1945 г. советским солдатам пришлось применить оружие против толпы, которая подожгла синагогу и разбивала витрины еврейских магазинов в Кракове.

После резни в Кельце евреи поняли: кошмар не закончился, вместо немцев их теперь убивают поляки. Они побежали из страны — к 1947-му из 240 тыс. евреев за границу уехали 150 тыс.

«По рассказам дедушки, тут была лавка Мойши-зеленщика, — вспоминает Богуслав, проводя меня по Кельце. — Дед у него всегда покупал овощи. Мойша над каждым помидором трясся, в бумажку заворачивал. А здесь, сразу за поворотом, портной жил (показывает на большой дом). К нему аж из Кракова приезжали, отличные костюмы шил. Портного с семьёй в лагерь отвезли — народ собрался, делил барахло: рояль выносили, шкафы. Этот домишко? Там сапожник работал. Польские коллеги парня не любили: конкуренцию создавал, ботинки дешевле ремонтировал. К нему в халупу тоже пришли после отправки в Освенцим, но он бедняк оказался. Люди со злости его мебель дешёвую разломали».

От еврейского местечка в Кельце не осталось ничего — поляки давно заняли дома убитых или сбежавших евреев. Синагога на углу квартала в субботу заперта, одна из стен разрисована граффити, покраска осыпалась. Евреев в городе больше нет, и с 1955 по 2010 г. тут располагалось хранилище госархивов.

«Здание пустовало, — смущаясь, сообщают мне в администрации Кельце. — Не пропадать же ему». 

Сейчас у дома 7 на улице Планты установлена табличка в память о евреях, убитых поляками. Жители Кельце на вопрос о погроме реагируют либо флегматично: «Я об этом не знаю», либо раздражительно: «Евреи были за ваш социализм, радовались Сталину».

После краха СССР Институт национальной памяти Польши провёл расследование, стараясь свалить резню на НКВД. Мол, это организовали по приказу из Кремля, а убивали евреев переодетые красноармейцы.

«Да не было там русских! — усмехается свидетельница событий 82-летняя Агнешка Козловска. — Одни поляки».

Ей было 8 лет, и она видела, как на улице Планты людей выбрасывали из окон. Одни граждане Польши уничтожали других — уцелевших в аду концлагеря, лишь бы не отдавать им квартиры и награбленное имущество.

В 2004 г. Институт национальной памяти сквозь зубы признался: доказательств участия НКВД в еврейских погромах в Кельце не найдено.

В киоске в центре Кельце продаётся магнит: еврей, зажавший в руке монетку. «Покупайте, — советует продавщица. — У нас их прикрепляют на дверцу холодильника, на счастье, чтобы дома водились деньги». Эта побрякушка — единственная память, оставшаяся от евреев, когда-то населявших треть города, — «добрые» соседи выгнали тех, кому посчастливилось не попасть в газовые камеры.

«А в СССР разве не было еврейских погромов после войны?» — интересуется у меня польский журналист.

«Один, в сентябре 45-го в Киеве, — отвечаю я. — Избили 3 человек, бунт подавила милиция. А ваши блюстители порядка стояли и смотрели, как убивают людей».

Мой собеседник вздыхает и молчит.

Поляки не готовы признать, что они помогли немцам отправить в печи сотни тысяч евреев. Зато всегда способны обвинить русских в том, чего те не делали. Увы, СССР следовало бы куда тщательнее выбирать себе друзей.

Юрий Зотов, «Аргументы и факты»

---

От редакции: На фоне этого стыдливого непризнания собственного участия в расовых чистках, конечно же, ещё ярче выглядит процесс монументальной декоммунизации, идущий в Польше активно около десятилетия (как раз активизировавшийся в районе Евромайдана киевского). Польша националистическая (мы же помним, из какой партии родом Дуда, её президент) ничего общего с ПНР иметь не хочет, потому-то и политика государственного вандализма требует убрать с глаз долой тех как раз, кто еврейским погромам препятствовал — воинов Красной армии, их военачальников. А вообще-то именно они Польшу освободили от нацистов… Впрочем, «дело белой расы» нынче блюдёт уже местный нацизм, без германской окраски — всё это хоть и на уровне субкультуры футбольных погромщиков происходит, в основном («Львов вернём, бандеровцев убьём» — под таким транспарантом они болеют за футбол у себя, в Польше, когда украинские команды заглядывают за кубками) — но имеет поддержку верхов.

Между тем, вот как изображают нынешние ваятели наших, советских солдат.

Но только на демонтаже памятников нынешние власти останавливаться не планируют.

Представители польского правительства с 2017-го года (года Столетия Великого Октября) обсуждают возможность сноса Дворца культуры и науки в Варшаве — копии московских высоток, которая была подарена республике Советским Союзом после окончания Второй мировой войны. Здание было спроектировано советскими архитекторами и выстроено из советских материалов — об этом есть замечательная иллюстрированная статья в журнале «Советский Союз» за 1955 год. Как заявил в 2017-м Польскому радио глава МВД республики Мариуш Блащак, «это символ российского, советского доминирования».

По словам министра, символы важны для формирования личности, особенно молодежи, поэтому действующие власти республики занимаются декоммунизацией. «Это еще одно обязательство, которое ЗиС (правящая в республике партия «Закон и справедливость» Ярослава Качиньского) взяла на себя во время выборов. Мы обязались порвать с коммунистической традицией, которая до сих пор присутствует в Польше», — указал Блащак.

Ранее вице-премьер Польши, министр культуры и национального наследия республики Петр Глиньский в интервью радиостанции RMF FM заявил, что «не имеет ничего против» сноса Дворца. 

Я видел эту высотку, когда мы проезжали в нашем двухэтажном автобусе Neoplan на 4-й Европейский социальный форум (в Афины) задворками Варшавы, она там видна хорошо и отовсюду, вписывается в готический контекст вполне…

Далеки ли они, нынешние национал-реваншисты, в своём последовательном антикоммунизме и вандализме — от погромщиков 1946 года? Только тут уже не добро еврейских работяг делить — тут подарок советского народа сносить напрочь планируют (материалы, однако, можно всё же пустить на иное строительство — чего поскромнее)… Не дотянутся руки «чистых» поляков до Рокфеллеров или Ротшильдов — как не дотягивались и в 1946-м, зато соседа-сапожника всегда можно по нацпризнаку предать суду линча и выселить.

Д.Ч.