К 33-й годовщине открытия Первого съезда народных депутатов СССР (25 мая — 9 июня 1989)

В 1987-1988 годах Горбачёв начал достраивать к Перестройке и Гласности новый компонент — Демократизацию. Главным её элементом должен был стать новый законодательный орган власти — Съезд народных депутатов СССР. Идея Горбачёва заключалась в том, чтобы осуществить максимально плавный переход от прежней политической системы, в которой у КПСС была монополия на власть, к новой, в перспективе более демократической. Идея, само собой, была деструктивна, как и всё в Перестройке, однако под гипнозом её всё новое казалось исключительно позитивным.

Зададим себе вопрос: а что, до перестройки в СССР категорически не было демократии, в частности демократии пролетарской, зафиксированной в конституции? Да была, конечно, демократия — причём многие демократические права, данные Великим Октябрём советским гражданам, были для всего мира ориентиром, давались впервые. В частности избирательное право для женщин (избирать и избираться). СССР, диктатура пролетариата, большевики — были первооткрывателями этого права. Но заболтанное, замусоленное, понятие демократии с началом перестройки отделилось от классовой её основы, что позволило как бы втёмную втаскивать капиталистические нормы политики в первую социалистическую страну. Этой сменой понятий руководил Александр Яковлев — причём умудрился так перетасовать понятия, что к 1991-му слово «большевизм» воспринималось стопроцентно негативно в его, члена ЦК КПСС, устах! И не только в его — вспомним Игоря Талькова…

Парадокс этой «демократизации сверху» заключался в том, что партия, сама по себе возникшая на исторической арене как радикальный демократизатор власти в 1917-м (сделавшей параллельные Временному правительству Советы — подлинной властью), теперь пыталась создать параллельную демократию, альтернативу самой себе — «более демократичную демократию» во всё тех же советах. Тому были причины — за 70 лет (для советского человека — пожилой уже возраст, но вполне сознательный, дееспособный) компартия как приводной ремень, связующий верхи и низы, не то чтобы износилась, но (если продолжать метафору) кожа или резина этого ремня задубела. Требовалась лишь замена ремня, а не изменение конструкции — и как раз обновление, чистки партии — были в повестке дня ВКП(б) всегда, как гарантия от комчванства, геронтократии, кумовщины и прочих застойных явлений, которые наблюдались уже в 1920-х и от которых предостерегал Ленин…

Подобные идеи высказывал ещё на 19-м съезде КПСС (когда ВКПб и стала КПСС — итоговый послевоенный съезд) товарищ Сталин. Но он имел в виду лишь выход партии из органов исполнения её решений, переход к советам функций исполнительной власти. Партийность на этом уровне не нужна. Горбачёв сделал всё наоборот: он решил наделить высшей, законодательной силой власть беспартийную (реально же, в скором развитии — антипартийную). Воистину, не такой уж абстрактной была культивировавшаяся перестройкой и гласностью ненависть ко всему сталинскому. Что умный придумал да не сделал — два дурака сделали наоборот (совнархозы Хрущёва — были первой попыткой сделать то же самое).

Зададимся вопросом — при партийном демократическом централизме (оный означает то, что выслушав в дискуссиях все уровни партийных организаций, принимается восходящее наверх, и соответственно «спускаемое» оттуда же решение, и его исполняют все уровни), при высочайшей централизации управления всеми отраслями общественного производства — что может принести демократизация высшего, законодательного уровня власти? Само собой, ничего кроме формирования параллельной власти, двоевластия и, наконец, краха отлаженного механизма однопартийной власти. Демократизировать, то есть параллельно, ещё одним «ремнём» связать с низами столь сложный механизм можно только его уничтожая, разрушая этажи, эта мнимая «горизонталь» перешибёт «вертикаль», причём так, что рухнет и хозяйственная жизнь. Два ремня вращать один вал не могут.

Хотя начиналось-то всё, как мы помним, с культуры, с надстроечки, с покаяний, с постепенной имплантации массам либеральной, антисоветской совести…

Но одержимый абстрактной (читай — буржуазной, конечно) демократизацией Горбачёв, что-то явно подслушав но не дослушав в кулуарах либерал-реформаторов Андропова, — не понимал всей опасности предпринятых реформ, теперь уже дошедших до системных перемен. Под позитивнейшими лозунгами «больше социализма», «больше демократии» — всего только больше и больше, то есть богаче и богаче, — в страну в обнимку с экономическим входил политический кризис. Оба — результат перестройки, результат «присадки» капиталистических элементов в социалистическую экономику (от хозрасчёта и кооперативов — к «комсомольским» банкам, легализации частного капитала) и политику (выборы на альтернативной основе, многопартийность, политика как профессия — профессиональный обман).

Горе от ума, причём ума недалёкого

Съезд народных депутатов должен был избираться. Если раньше советскому гражданину на выборах в советы просто давали список кандидатов и предлагали проголосовать «да» или «нет» (чем не демократия? не доверяешь партии — вычёркивай всех разом!), то теперь, впервые за долгие годы, выборы проводились на альтернативной основе. Из общего числа 2250 народных депутатов 1500 депутатов выбирались напрямую населением по избирательным округам. Остальные 750 депутатов выдвигали из своих рядов организации, включая КПСС, ВЛКСМ, Союзы писателей, композиторов, кинематографистов, Академия наук СССР, профсоюзы, ветеранские и женские объединения. Таким образом, 66% депутатов избиралось демократическим путем.

Совет народных депутатов обладал широкими полномочиями, главными из которых были принятие Конституции СССР и поправок в неё, а также избрание из своего состава около 500 человек в Верховный совет СССР. Съезд народных депутатов можно назвать перестроечным (то есть перестраивающим социалистическую демократию в буржуазную) «полупарламентом».

Американский журналист Дэвид Ремник писал о параллельной, буржуазной демократии с полагающимся одобрением:

В месяцы, предшествовавшие голосованию, я провёл не один вечер на встречах с избирателями и дебатах в Москве, Ленинграде, Прибалтике, в провинции. Вопросы задавались разные. В Прибалтике, разумеется, основным вопросом была независимость или дистанцирование от Москвы. В российской провинции людей больше волновали пустые магазины и состояние народного хозяйства. Но всюду говорили о свободе, о необходимости учиться демократии. Люди, которым впервые предоставили право политического выбора, вели себя и растерянно, и оживленно. Раньше они не имели опыта участия в настоящих дебатах, настоящих выборах — и немедленно ухватились за такую возможность.

То есть, как мы видим, повестка этой в республиках недавно созданной демократии, при поддержке созданных КГБ «народных фронтов», — была исключительно негативной, антисоветской. Демократия здесь означала сепаратизм. Эта тенденция точно выражает не один «прибалтийский» вектор (разговоры об отсоединении я лично слышал от эстонцев ещё в 1988-м в экспедиции — причём экспедиция была археологической, общесоюзной) — но суть этой демократизации. Отсоединение, разделение, распад — вот что с диалектической неизбежностью следовало в логике параллелизма власти КПСС и СНД.

«В Советском Союзе не было профессиональной публичной политики, — пишут буржуа из МИРЭА, — следовательно, не было политиков в современном смысле слова, а теперь они должны были появиться.»

Некоторых — например, Жириновского, буквально создали в «пробирке КГБ», причём сразу вместе с партией — ЛДПСС. Создали вроде бы, чтоб управлять толпой, стихийной демократизацией (а ставка была именно на стихию), однако вскоре центростремительные процессы смели всё советское государство, включая КГБ и КПСС…

Совет антисоветчиков

Выборы на съезд прошли в борьбе кандидатов от власти (КПСС) и независимых кандидатов. Многие кандидаты власти оказались не готовы к изменившимся условиям (маловато в них, избранных от рабочих коллективов, в основном, было горлопанства и популизма) и потерпели поражение в конкурентной борьбе. Особенно непримиримо против партийных кандидатов голосовали Москва, Ленинград и Киев. Административный ресурс применялся, но не всегда помогал. В РСФСР в 72% случаев партийные чиновники проигрывали альтернативные выборы, что неудивительно — законодательный орган создавался не для них, а против них. Эти результаты показывают, как низко стоял авторитет КПСС в этот момент.

И это — безусловный факт того момента. Централизация принятия решений, плановая экономика и прочие атрибуты диктатуры пролетариата, заложившей основы советской демократии, — все оправданы только тогда, когда идёт планомерное строительство коммунизма. Если же партия не знает, что строить и как действовать, то есть куда вести массы — её высший авторитет в обществе неизбежно падает. А перестройка продемонстрировала уже не просто «застой», геронтократию, но реакцию на застой, метания в сторону капитализма, хоть и под лозунгом «больше ленинизма, больше социализма». То есть КПСС, возглавляемая такими ревизионистами, сепаратистами и врагами марксизма-ленинизма как теории и практики, как Шеварднадзе, Яковлев, Горбачёв — начала внутри себя и вовне создавать собственную антитезу, которая её и уничтожила, причём уничтожила сперва морально (вот тут как раз сказалась роль информатизации, высокая образованность и совестливость советского общества — имплантация на этот высокий гуманистический уровень либерализма давала эффект самоубийства коммунизма как коллективной руководящей идеи).

Большое преимущество на выборах, конечно, получили представители интеллигенции (целевой аудитории и одновременно глашатая Перестройки, как и Оттепели), у которых был опыт и навык публичных выступлений. От РСФСР в Совет народных депутатов отправлялось 645 депутатов, не считая депутатов от организаций, и 28% из них были представителями интеллигенции. На I съезде Совета народных депутатов было особенно много ученых и профессоров.

Так, профессор юридического факультета Ленинградского университета Анатолий Собчак выиграл выборы в своём округе и стал одним из самых ярких депутатов Съезда народных депутатов. В своей избирательной кампании Собчак применил непривычные политические технологии, такие как уличная агитация и теледебаты. Он набрал 76,5% голосов избирателей по своему округу. Около 90% голосов набрал в своем округе Борис Ельцин, опытнейший популист и «борец с партийными привилегиями».

В Академии наук произошёл скандал, потому что учёные были не согласны со списком депутатов от их организации. Список пересмотрели, и от Академии отправились заседать многие внесистемные депутаты, в их числе и Андрей Сахаров. Похожая ситуация была и в Союзе писателей. Прибалтийские и закавказские республики послали в Совет народных депутатов лидеров своих национальных организаций.

Тем не менее, большинство депутатов были провластными. Около 80% были членами партии.

Наиболее известными депутатами 1-го Съезда СНД СССР были:

• Ученые: Андрей Сахаров, Дмитрий Лихачёв, Игорь Спасский, Юрий Карякин, Сергей Аверинцев, Юрий Афанасьев
• Писатели: Алесь Адамович, Даниил Гранин, Евгений Евтушенко
• Журналисты: Егор Яковлев («Московские новости»), Виталий Коротич («Огонёк»)
• Театр и кино: Олег Ефремов, Марк Захаров, Донатас Банионис
• Спорт: Юрий Власов
• Церковь: Митрополит Алексий (будущий патриарх Алексий II)

Съезд стал школой не только для кандидатов и избирателей, но и для СМИ. Заседания Съезда народных депутатов начались в мае 1989 года и привлекли огромную телеаудиторию в 200 млн человек. С днями работы съезда совпали кровавые события в Фергане и взрыв газопровода под Уфой… Многие люди слушали трансляции по пути на работу и на рабочем месте с помощью радиоприёмников.

Я прекрасно помню, как этот съезд «онлайн» выводился на новый гигантский экран, примыкающий к роддому Грауэрмана на Калининском проспекте. Выступающих хорошо было видно аж от улицы Чайковского — где в 1991-м (в тоннеле) решится судьба СССР. Это и была та долгожданная, вожделенная демократия и одновременно гласность, за которую 4 года боролась интеллигенция (в основном либеральная)…

Трансляции шли в прямом эфире, а дебаты касались самых острых тем. Выступления невозможно было вырезать. Журналисты впервые получили возможность подойти и взять экспресс-комментарии у любого депутата, включая члена Политбюро и генерала КГБ. Многие генералы КГБ, кстати, охотно переходили на капиталистические позиции — тот же Стерлигов с его «Алисой»…

Первым вопросом были выборы в Верховный совет. Подразумевалось, что на пост председателя Верховного совета будет избран Горбачёв. Неожиданно инженер Александр Оболенский выдвинул свою кандидатуру, не столько надеясь на победу, сколько из принципа альтернативности выборов. Его поддержали около 800 депутатов, но этих голосов не хватило. Горбачев был выбран председателем на безальтернативной основе, хотя «выходка» Оболенского и подпортила впечатление от его победы.

Острым вопросом было прохождение в Верховный совет опального члена партии Бориса Ельцина (главного конкурента Горбачёва). Он не был избран, но один из избранных решил уступить ему свой мандат, и Ельцин на этих «костылях» прошёл в СНД СССР. Да, либеральная столичная интеллигенция стояла горой за этого партийного «выкреста», кулацкого сына «из народа», в нём она видела не просто союзника, но умеющую командовать экс-коммунистическую силу, которой у неё не было самой…

Кроме того, съезд сформировал комиссии по острым вопросам: по пакту Молотова-Риббентропа, по «узбекскому делу» и по кровопролитному разгону митинга в Тбилиси.

Казалось бы, причём тут вообще этот пакт? Это что — острый вопрос современности, который важнее магазинных полок, пустеющих из-за кооперативных палок в колёсах плановой экономики?

Но общество и в особенности интеллигенция — так было «накачано» ненавистью к Сталину, что теперь жизненно необходимый СССР пакт, отсрочивший войну и давший время на вооружение, а заодно неоспоримый козырь для потенциальных союзников в случае вероломного нападения — выглядел как преступление. Мало «барачного социализма» и прочего «сталинизма», который в период гласности приравнивался к гитлеризму, — важно обвинить генералиссимуса Победы в начале войны. Позже, при таком спросе на ненависть к Сталину, появится серия книг перебежчика Резуна (Суворова) о том как СССР готовился первым напасть на «просвещённую Европу», имея превосходство в военной технике — похоже, статистику брал Резун у Гитлера, из его популистских откровений в вагоне Маннергейма 1942 года.

«Агрессивно-послушное большинство«

Крупным событием съезда стала речь историка Юрия Афанасьева 27 мая 1989 года. Афанасьев реагировал на выборы в Верховный совет и на игнорирование выступлений делегатов от Литвы и Карабаха.

«Я обязан это сказать, — выступал Афанасьев, — Мы сформировали сталинско-брежневский Верховный Совет […] И я обращаюсь […] к этому, я бы сказал, агрессивно-послушному большинству, которое завалило вчера все те решения съезда, которые от нас ждет народ».

Улавливаете окрас терминологии? Сталин, Брежнев, при которых СССР бурно развивался, строились десятки тысяч (!) заводов, совершались невиданные полёты в космос, проводились исследования Венеры, Марса, даже Фобоса — были к 1989 году стопроцентными врагами советского народа, синонимичными авторитаризму, диктатуре, Гулагу, «казарменному социализму» и т.д. и т.п.

Депутат Афанасьев призвал с трибуны решительно изменить положение дел в стране. Фраза «агрессивно-послушное большинство» стала крылатой. Афанасьев довольно точно определил соотношение сил на съезде: сторонники демократии на съезде («амбициозно-капризное меньшинство», как писали газеты) должны были противостоять большинству, не всегда готовому их слушать. Скоро в этом пришлось ещё раз убедиться, причём большинство отнюдь не было не право — время обличило ложь «голосов» и Сахарова, страдавшего обострением либеральной совестливости.

Демарш Сахарова

2 июня 1989 года на заседании съезда разразился крупный скандал, свидетелем которого стала многомиллионная аудитория. Уже с утра в фойе Дворца съездов в Кремле начали распространяться листовки о заявлении Андрея Сахарова о том, что советские вертолёты в Афганистане вели огонь по своим, чтобы те не сдавались в плен моджахедам. Какое это имело отношение к повестке съезда? Никакого — но это и была импровизация Гласности!..

На заседании в тот же день слово взял ветеран Афгана и инвалид Сергей Червонопиский. Он высказался против травли армии и зачитал письмо офицеров ВДВ, осуждавшее заявление Сахарова. Выступление депутат закончил лозунгом: «Держава, Родина, Коммунизм!».

Сахаров ответил Червонопискому, начав с того, что он уважает советскую армию и советских солдат. «Не об этом идет речь. Речь идет о том, что сама война в Афганистане была преступной авантюрой, предпринятой неизвестно кем, и неизвестно кто несет ответственность за это огромное преступление Родины».

Однако его оправдания не были услышаны. В зале бушевали страсти. «Товарищ академик!, – обращалась к Сахарову учительница из Узбекистана, – Вы своим одним поступком перечеркнули всю свою деятельность […] И я высказываю всеобщее презрение вам. Стыдно должно быть!».

Популярный Собчак вспоминал: «А что же Горбачёв? Сидел, обхватив голову и закрыв ладонями лицо. Впервые он не мог остановить цепной реакции беснующейся ненависти. Я старался не смотреть в его сторону».

«Огромное преступление нашей родины», миллион граждан Афганистана якобы погиб — как, интересно, академик подсчитывал, по «голосам»?.. Сахаров завирался, но всё это звучало настолько ново, что — слушали.

Ярким стало выступление штангиста Юрия Власова. Легендарный спортсмен призвал углубить демократизацию советского общества и поставить под контроль телевидение и КГБ, этой «подпольной империи», критике которой Власов посвятил наиболее эмоциональные слова своего выступления. В его выступлении прозвучала критика не только Брежнева, но и самого Горбачева: «Глава государства должен отдавать себе полный отчет в том, с кем он — с корпорацией лиц или с народом». «Люди сыты по горло обещаниями лучшей жизни и решительно требуют перемен», — констатировал Власов.

В среде демократов было опасение поднимать вопрос о 6-й статье Конституции СССР, гарантировавшей руководящую роль партии в советском обществе. Например, Собчак был за ее отмену, но решил, что пока стоит добиваться лишь уравнения в политических правах партийных и беспартийных.

В одном из последних выступлений Сахаров предложил радикальный проект «декрета о власти», первым пунктом которого была отмена 6-й статьи. Сахаров предложил передать основную власть в стране Съезду народных депутатов и добиться подлинной демократизации политической жизни в СССР. Политическое самоубийство КПСС происходило медленно, и в прямом эфире — все только ждали, кто сделает «контрольный выстрел»…

Академик Сахаров в интервью после завершения съезда заявил, что главным результатом мероприятия стало «пробуждение политического чувства у миллионов людей». Съезд подтвердил, по словам Сахарова, что «народ отнюдь не пассивен». «У него просто не было канала для [политических] усилий. А когда такой канал появился, с ним появилось и реальное политическое действие. Его значение станет яснее с течением времени».

Вероятно, еще более важным итогом был создавшийся альянс между кающимся партийцем Ельциным и реформистски настроенной либеральной общественностью, неформальным лидером которой можно считать Сахарова. Среди депутатов возникла оппозиционная Межрегиональная группа, которую возглавили Ельцин и Сахаров. Группа требовала превращения Съезда в главный источник власти. Это подразумевало отмену 6-й статьи конституции СССР о руководящей роли КПСС в жизни страны. В экономической сфере группа настаивала на переходе к рыночным отношениям, то есть к легализации частной собственности на средства производства, к переписи конституции.

«Переписывать» конституцию СССР 1977 года уже не в отдельных пунктах, а целиком — будет этим съездом спасённый из политического небытия Ельцин, переписывать конституцию он будет танковыми орудиями в Чёрном Октябре! А стрелять танки будут по этим же самым народным депутатам — так буржуазная демократия, похоронившая под собой КПСС как ведущую силу страны (верно, уже никуда не ведущую, точнее, заведшую в тупик и повернувшую вспять — потому обессилившая идеологически «сила» и сгинула), уничтожала саму себя по воле собой же выдвинутого лидера… СНД как орган власти не понадобился после контрреволюции — такую прорву депутатов расселять да содержать во время съездов зачем? На повестку вставала приватизация, делёж социалистической собственности, а тут одобрения многих не требовалось, делёж любит тишину и меньшинство…

Но это другая история, уже не советского периода.

Дмитрий Чёрный, гражданин СССР

На верхней иллюстрации — 2006-й год, демонтаж гостиницы «Россия», которая строилась под размещение депутатов, как пара к Кремлёвскому дворцу съездов…

---

Материалы по теме:

Дети Чёрного понедельника

Было ли октябрьское восстание 1993-го майданом?