Комсомол двадцать первого века: марши, концерты, столкновения

Уже оказавшись в нашей «комсомольской трилогии» по эту сторону миллениума, мы всё же обязаны понимать, с какой молодёжью и какими её интересами работали все те разрозненные комсомолы, что имелись как наследие 90-х. Вспоминая солидную, привыкшую возвышаться над президиумами — монументальную физиономию и шею идеологической пустышки Зюкина, мы понимаем, что эта форма имела внутри не содержание, а труху, которая высыпалась на всеобщее обозрение сразу же после контрреволюции. Этим отчасти объяснялось недоверие молодёжи 90-х и 00-х к самому слову «комсомол» — вырождение и самоубийство его, казалось бы, ставило крест (и ЦК ВЛКСМ очень хотел, чтоб так и было — олигархат в лице Ходорковского и Потанина, своих Матвиенко и Кириенко он родил на радость капитализма, и в том считал свою миссию выполненной) на молодёжном коммунистическом движении.

Каким же могло быть новое содержание комсомольской работы — в 90-х, в ходе укоренения капитализма в России?

Опыт РКСМ и РКСМ(б) — как самим своим возникновением, так и дальнейшим размежеванием, — показал, что быть открыто оппозиционной и при том массовой молодёжной организацией в обстановке первоначального накопления капитала, приватизации, крайне сложно. Судьба комсомола, стартовавшего уже в период реставрации капитализма, а не Гражданской войны и начала строительства социализма (который, в 1920-х, был куда сложнее, рискованнее и кровопролитнее) — проходила прямиком через баррикады у Дома Советов, а затем через тюрьмы, и туда уверенно повёл часть активистов РКСМ(б) Игорь Губкин (РВС, «дело НРА»), ну а лучшие из РКСМ попали в Госдуму (там я в первый и последний раз, причём со спины видел Игоря Малярова в 2003-м). Вот такая выходила «вилка».

Госдума как изначально ельцинский регрессный (говорящее название — это вместо Верховного Совета РСФСР, им же и расстрелянного из танков) проект, конечно же, становилась для легальных коммунистов альфой и омегой партийной деятельности. Зюганову было Ельциным (они вообще тогда соседями были) ещё в сентябре 1993-го предложено «сыграть новую партию» — не бороться вместе с Верховным Советом против него и неминуемой приватизации социалистической собственности (ВС РСФСР не был против приватизации, он лишь предлагал свой вариант её помягче — развеем тут мифы о его оппозиционности ельцинско-гайдаровскому курсу), но стать цивилизованной, то есть системной оппозицией в новом парламенте.

Зюганов пошёл на это не в последнюю очередь потому, что КПРФ, едва выделившаяся из ФНС (Фронта национального спасения, возглавлявшегося Ильей Константиновым) и им на учредительном съезде возглавленная по настоянию (теперь он говорит — по попустительству) Альберта Макашова — нуждалась и в парламентской «крыше», и во времени на структурирование и наращивание своих рядов. И, хоть КПРФ была куда, чем нынче, массовее поначалу, в 90-х (в неё после 1993-го, на инерции бесполезности прямых столкновений с капиталистическим режимом хлынуло много идейных и самоотверженных коммунистов, членов КПСС ещё, готовых работать за ничтожные деньги, но главное — ради Дела, ради Революции), ей всё же требовалось «молодёжное представительство» не только во фракции в лице Даши Митиной — к тому же, из РКСМ, организации отдельной, — но и в первичках, на улице, в массах. Тогда, в результате танковой перезагрузки парламентаризма, политическая партия без низов существовать не могла ни секунды — через первички же осуществлялось и финансирование партий. Федеральный бюджет начнёт прикармливать системные партии порядком позже. Даже ЛДПР (ЛДПСС — первая оппозиционная партия, созданная КГБ ещё в СССР) имела первички, имела горком — он поныне остаётся на прежнем месте, между Сретенкой и Кировским проспектом (Сахарова), правда, её бюджет формировал крупный криминал, а не взносы… Но мы ушли от темы.

Антикапитализм-2001: смотр комсомольских сил

…Вспоминая свои первые весенние визиты 2000-го года на Остоженку-13, в помещение совета ветеранов, совмещённое с Ленинским горкомом КПРФ, в дальнюю комнату с печкой-голландкой, где принимали в СКМ меня и других товарищей жгучий брюнет Костя Давыдов и Ярослав Северович Сидоров — понимаю, что это был момент исторический. В том плане, что не отдельные то были «влечения» отдельных персонажей, а «ветер времени» — приток идейно созревающего поколения уроженцев СССР, поживших в капитализме и распробовавших «Херши-колу, вкус побьЕди», приток поколения, от «поколения next» отмежевавшегося. Там было только хорошее школьное и институтское (у многих только начатое) образование, в основном, там крайне мало было идей и знаний, хотя бы косвенно связанных с марксизмом-ленинизмом — но было самое главное, то самое горение глаз, ощущение ещё не классовой ненависти к режиму в себе, но социальной несправедливости вокруг — которое старшие товарищи обязаны грамотно интерпретировать, чтобы помочь сделать шаг в направлении партии.

Может ли это всё считаться продолжением истории Комсомола — может ли начало 21-го века к 20-м годам века 20-го примкнуть таким образом, в этих лицах и помещениях, стать преемственным почину Павки Корчагина, подвигу Зои Космодемьянской? Уверен — да. Приходившие в СКМ едва ли не еженедельно новые молодые люди были в основном советских или просто патриотических настроений. Наблюдая уже вполне оформившуюся в ходе двух волн приватизации (1994, 1998) новую социальную иерархию, они искали коллектив и место в обществе, максимально политически противоположное олигархической вершине пирамиды. Где лучше понимают и интерпретируют то, что начали постигать они. Формой нашего коллективного мышления в этом месте, на Остоженке-13, а затем и на Автозаводской, в горкоме КПРФ — было старое-доброе комсомольское собрание, дававшее оценки как событиям, так и людям.

Одним из первых моих, ещё даже не члена СКМ, предложений окружкому СКМ ЦАО — было привлечение «Гражданской Обороны» к агитации, благо КПРФ имеет те ресурсы, которых не имели первые её попутчики (а Егор Летов после расстрела Дома Советов так полевел, что пошёл общаться с Пашей Былевским, Димой Костенко, и сам предлагал леворадикалам использование своего имени и славы в целях сплочения молодёжи, ради революции). Правда, пригодился он больше в итоге НБП, и то не очень надолго…

Да-да, вот так наивно, с улицы придя, ничего этого пока не ведая, о самих узниках НРА зная из журнала «Трава и воля», от неблизких товарищей-анархистов из ЗАиБИ (движение за анонимное и бесплатное искусство), от Олега Киреева и Димы Моделя — я угадывал следующие общие шаги. Ощущение, однако, не обманывало — в 1999-м в декабре побывал на концерте ГО в кинотеатре «Авангард», увидел уже ту самую левую молодёжь (ещё не зная АКМ), с которой предстоит идти дальше вместе.

И вскоре занялся самой непосредственной оргработой — о которой не мечтал, которая не снилась, но после защиты Дома 6 на Рабочей, как говорится, свалилась. Стал я с лета-осени 2001-го (как раз ещё «она утонула» — погибший при так и не выясненных обстоятельствах «Курск» весьма принизил невеликий тогда рейтинг Путина) работать в газете «Молодёжная политика» и Комиссии по патриотическому воспитанию молодёжи при ЦК КПРФ за три тысячи рублей в месяц (очень скромная зарплата, но побольше ставки школьного психолога). Всё это психологически и топографически подробно изложено во 2-й части «Поэмы столицы«, но сейчас я оттуда возьму лишь эпизод, описывающий «Антикапитализм-2001».

где-то среди авторазъездов отыскались повороты, знакомый вид метро снаружи, открытая часть зелёной ветки, где кубически выглядывают цеха АЗЛК, вроде бы. так или иначе, съедая подробности, шоссе унесло нас в незнакомое Раменское и… у худощавых, но стильных объёмов старого ДК годов 20-х или самого начала 30-х — мы закатываемся между двух стен, увидев подобие трибуны и несколько пожилых человек в кожанках, местный партактив КПРФ, организовавший место для митинга. каким-то образом высадились тут заранее и региональные АКМовцы: один военизированного вида худой товарищ интересуется, пока я вожусь с пачками «Молодежной политики» — как, Иван Баранов ещё поёт, будет ли выступать тут? обнадёживаю, при этом не говоря и не вспоминая про наш новый проект, даю ему синеющие логотипом экземпляры «Молодёжной политики» — и первый, со статьёй про ГО весенней, и новый, осенний.

подготавливаем место митинга — микрофонную стойку позади «газели» центруем. ждём недолго: слева из-за угла, со стороны железнодорожного полотна, из-под то и дело орошаемых моросью осенних листьев показывается ожидаемая нами молодёжь. на лицах банданы, идут неорганизованно, но стремительно. ощущая свою массу, то сгущающуюся, то расходящуюся — скандируют так, что мы радостно уверяемся, что прибыли по адресу, и везли всю оснастку не зря: «Хэй, хэй, смерть буржуям, смерть буржуям, хэй!..». вышедшие из-за угла образуют перед тылом «газели» ряды, нашим СКМовцам я спешно раздаю наши бумажные лозунги, происходит быстрое фотографирование до митинга, у самых яростных оральщиков самых радикальных лозунгов, нацболов — даже портативные видеокамеры, богатые радикалы. да, марш сгущается как туча у памятника пролетарской архитектуры, заводского ДК, каких много строили в конце 20-х, на заре индустриализации, вместе с заводами.

и вот уже — у микрофона небольшой президиум образуется, в котором и, успевший меня погонять с раздачей бумажных держательных лозунгов, Усманов занимает место рядом с Удальцовым и ещё какой-то девушкой и парнем. митинг открывается, Сергей Удальцов зажигает пламеннее всех, а сразу после него — выступают певцы, в числе первых Иван Баранов, конечно же.

«Я захохочу и радостно плюну!..», — «Пощёчина общественному вкусу» Маяковского уверенным, широким голосом Баранова под акустне ическую гитару вливается словами в ещё не начатый, замаршировавший, концентрирующийся марш. вместо «Прямо в лицо вам…» Баранов, чувствуя поддержку нацболов подставляет «прямо в иэбло вам!», чем срывает голосистую и апплодисментную поддержку, разгорается пламя революционного, эпатажного настроения сотенных масс. «Единый Блок Левых Организаций» — как у Цветкова-младшего, может быть цензурная расшифровка спетого словечка.

а вот потом и моя очередь петь, взялся за гуж… не тем, конечно, зычным голосом, но песню доношу. позабыв, правда, один куплет — люди на диктофоны записывают, не говоря уже о видеокамерах, фотоаппаратах (одна даже присела, чтобы снять моё пение поближе). «На Дальнем Востоке» пою: «Край, согретый сталинской забо-отой…». Кравчук, по кличке Антонелло-Маргинелло, певший в самом начале, басист из 28 Панфиловцев интересуется после исполнения, пока остывает мой сопровождавший песню пыл и волнение: записана ли эта песня где-то. утвердительно отвечаю, добавляя, что только не в современной трактовке. заканчивается песенная часть вдохновенным и волнительным исполнением одной белокурой полной АКМщицей «Мой адрес Советский Союз» — дух КСП, похода, и в то же время грозные лица за платками, нарукавные повязки АКМ и НБП, красные транспаранты и флаги, пока что скучковавшиеся перед ДК, комментируют — уже другой период.

закончили митинг и стали от ДК через сквер, в сторону улиц и городишки, выстраивать гусеницу марша, делиться на колонны, Усманов подгоняет: искать и выстраивать СКМ, дать им транспаранты, мы должны первыми идти. получаю мегафон для направления движения и скандирования. уже подрулившие ментовские серые газики дают нам дорогу, чтобы пристроиться позади, лица обеспечивающих нам путь и сопровождение сероформенных недоверчиво-хмурые. сопровождает нас, впередиидущих и малиновая «пятёрка» НТВ, время от времени снимает колонну.

такое вот невероятное событие: утро выходного дня, суббота, все ещё спят в Раменском, а тут — длиннющая, полыхающая алой росписью спины гусеница, словно выродившаяся из старого пролетарского ДК, движется по улицам спальных кварталов и вдобавок ещё голосит. оглядываются на нас вышедшие в спортивных костюмах да тапочках в ближайший магазин за хлебом к завтраку — максимально удивлённо, но где-то за этим удивлением у старших таится восхищение, радостное неверие тому, что это возможно, это краснознамённое молодое течение.
но чтобы марш двигался, сильно ужатый размерами тротуаров там, где нельзя по улице, чтобы он жил — нужно каждую минуту орать в мегафон кричалки: «Наша родина эСэСэР!», «Товарищ, смелее, гони буржуя в шею!» — подбадриваем мы небогатых жителей окраин Раменского, тротуарных и магазинных, оконных. глядят на нас по-разному. чаще просто недоуменно, но пристально, не имея возможности или уверенности отвести взгляд.

пересекаем перекрёсток, словно входим в город войском: быстро видим все точки, куда может быть направлена пропаганда, а их немного — в основном, открытые окна пегокирпичных «генеральских» башен или пятиэтажек. и — скандируем. иногда кричалку подхватывают, уже известную с полуслова. иногда сам ловишь в мегафон накатывающую сзади скандёжку. иногда скандирование пронзает с небольшой временной рассогласовкой всю колонну-гусеницу. но есть моменты спорные: когда нацболы орут «Россия всё — остальное ничто!», мы им отвечаем «Наша Родина — эСэСэР!».

идём, идём — впереди, иногда чуть отставая или обгоняя нас по проезжей слева катит машина НТВ, из окна пялится камера. идём — то ли большая краеведческая экскурсия, то ли поход, то ли демонстрация. откуда-то взялись мальчишки, обычные дворовые, местные, вечные — уже в первых рядах, с удовольствием подхватывают «Красные в го-ро-де!». у местного супермаркета — действительно видят: красные в их тихом городе. откуда их столько, чего хотят?

бежать перед колонной, перед всем течением марша — дело мне непривычное и зажигательное, ответственное, идущие близко знакомые лица СКМовцев и начальник Усманов взирают, нельзя медлить, молчать, надо зажигать в мегафон скандёжки, обнаруживаю в своём голосе басы и драйв. и всякий раз, как начинаю кричалку, срабатывает странный механизм, как у того мальчика с дудочкой из сказки: забегаешь вперёд, поворачиваешься к ведомым лицом и, ускоренно пятясь ногами назад, тянешь во всю длину марша людей словно бы не своим же шагом, а словами, одно за другим забрасываемыми им.

так, не остужая пыла скандирования, наблюдая, как звенья гусеницы время от времени растягиваются и становятся видны — АКМ за нами, РКСМ(б) в середине и добрая половина колонны — нацболы, несущие какие-то в полиэтилен зашитые свои чёрные и белые лозунги как простыни, и ещё белые, словно для уборки снега, черенками вниз, лопаты со странными картинками на ватмане, видимо, символизирующими революционную победу духа над плотью — череп Че Гевары в беретке, череп Ленина в кепке. и смех, и страх… на грани стёба.

но в определённый момент обнаруживается раздваивающийся на пешеходные части бульвар, ведущий к площади — это мы уже в Жуковском, где памятник Ленину как раз перед КБ и опытным аэродромом находится. последняя финишная до второго митинга прямая — из последних вокальных сил, с явной уже хрипотой зажигаю уже наработанные лозунги — по степени нарастания экстремальности и с тем, чтобы по приближении к центральной площади и максимальному скоплению зевак-покупателей успеть грянуть доминантой «Наша родина…».

митинг выходит немногочисленный, когда все подтянулись к памятнику, а некоторые разбежались по магазинам — вскоре выяснилось, зачем. нацболы вместе с анархистами накупили баклашек пива и как хиппи или панки вместо того, чтобы участвовать в митинге во весь рост, устроили некий «хипповский сайгон», сели на асфальт и внимают оттуда, захлёбывая пивом выступления ораторов. один из них, вида продвинутого, европейского, в очках «лектор», после сердечного, прочувствованного и пространного приветствия со стороны открывшего митинг местного пожилого товарища из КПРФ, потребовал свободу Ичкерии — что вызвало со стороны ожидавшего своей очереди выступать нацбола, гауляйтера-регионала, требование, подхваченное пьяным сайгоном: «Оратора — на мыло!». успокоить нацбола-оратора было не просто, он в своём выступлении напирал на Державу и Российскую империю, что было тотчас резюмировано бухающим сидя сайгоном: «Ленин, Сталин, Берия — да здравствует империя!».

такие разноликие в этой осени, нарушающие обывательский провинциальный покой горожан — эти участники дебютного марша «Антикапитализм’ две тысячи раз». и видеть, как кто-то подходит к митингу из торгашеского вида местных, слушает выступления или даже сам норовит подойти к микрофону — интересно. но лучше всех, естественнее и призывнее выступает от РКСМ(б) Дима Якушев: «Чт-то делать в-в-в этом от-твратительном б-б-буржуазном обществе? Б-б-бороться, к-к-кончено! Соб-бираться всем в-в-вместе и б-б-бороться!». кричит он это, словно смертельно напуганный и из последних сил превозмогающий дрожь — тем самым обсасывающим пивные баклашки, и уже жмыхающим под косухами и балахонами «Гражданской Обороны» и Sex Pistols своих панкУшек, нацболам…

однако марш продолжает движение — в осенне-блёклую и ярко-жёлтую лиственность, за территорию завода-аэродрома. организовавший митинг коммунист сетовал в выступлении на то, что дававшие технику военного превосходства над США мощности простаивают, никаких новых разработок в Жуковском не ведется, уволены большинство уникально квалифицированных рабочих и инженеров. а городишко, тем не менее, в спокойствии суетит по магазинчикам, отоваривая заработанное иначе, свои пенсии да стипендии… и вот мы тут идём, сопровождаемые сбоку ментовскими местными ford’ами, словно шерифскими из голлувудского кино — идём и несём им свой будящий протест, в том числе и против этого геноцида отечественной высокой технологии, оборонки, в майках «Обороны», такое почти невероятное совпадение, анархисты в рядах политической борьбы с анархией и гибелью производства…

Концерт, завершавший тот первый «Антикап» был очень скромный, акустический, тихий — напоминающий, скорее, кучку неформалов, столь детально описанных выше, собравшихся после летней разлуки возле торгового центра «на районе»…

А в декабре того же 2001-го года в кинотеатре «Улан-Батор» на «Академической», продолжая вовлекать в свои ряды рок-фанатеющую от «Обороны» молодёжь, АКМ и МРК будет греметь перед тысячей слушателей — к сожалению, того второго сценического выступления «Эшелона» (материал первого кассетного альбома «Концерт с Г.О.» в начале 2002-го выпущенного тиражом 100 экземпляров и мгновенно раскупленного в «Зиг-заге» и с других рок-прилавков) на видео лично у меня нет. Хотя, говорят, у кого-то оно имеется — записывал на бетакам товарищ, сосед нашего первого гитариста Миши Рудина. Зато вот отыскал фрагменты выступления «28 Панфиловцев», они шли за нами, непосредственно перед Г.О.

Антикапитализм-2002: НБП, АКМ, РКСМ(б), СКМ дают жару

В следующем сентябре «Антикап»-концерт прогремит уже на Маяковке — причём не на асфальте, а на грузовиках КПРФ. Звукоусиление имелось, но не было полностью подключено, там пел уже минимальный состав МРК — Алексей Кольчугин, Иван Баранов споёт оттуда после прорыва нацболов из загона под залом Чайковского — «Белая армия, чёрный барон снова готовят нам царский трон… церкви и тюрьмы сравняем с землёй».

Понятно, что «демократическое» ти-ви снимало в основном нацболов, они им нужнее-страшнее…

Обратите внимание, как перенапряглось всё то же «демократическое» ТВ и конкретно НТВ (чья машинка год назад следовала рядом с нашими колоннами в Жуковском, — канал, давший в программе Андрея Лошака в 2001-м кадры нашего концерта в «Улан-Баторе» и сразу кадры задержания Лимонова сотоварищи на Алтае) — как глубоко разбирают они в виде компьютерных кукол «Антикап-2002», ищут «заказчиков» (и тут — Березовского?), обвиняют молодёжь в том что наширялась, пытаются отшутиться по поводу капитализма вообще и конкретно об организациях, о попытке прорвать заграждения. Перенервничали и у Гусинского шендеровичи — ну, и вся команда системных либералов всех каналов. Как они про средний класс спасительный залепетали настойчиво — намекая Путину, что одну свою силовигархию поддерживать нельзя, надо хищничкам и помельче помогать. Да, оргкомитет Антикапитализма-2002 стал ньюсмейкером в новом учебном году надолго!

Дальнейшие акции и концерты на Славянской площади под окнами Администрации президента — «Антикапитализмы» 2003, 2004, 2005 годов шли по нарастающей и описаны мной не менее подробно во романе-эшелоне «Времявспять». Улица была завоёвана новыми комсомолами и нацболами, и что с этим делать — ни ХрюнА в Кремле не знали. «Идущие вместе», созданные как раз к 2001-му, но свою задачу не выполняющие — скоро уступили место «Нашим», власть силовигархии явно суетилась, ей было проще создать ещё один «путин-югенд», как тотчас прозвали эти кремлёвские фэйковые комсомолы, чем начать проводить молодёжную политику не в целях воспитания элиты, а для воспитания сознательных граждан-наследников советской индустрии и земли.

Вот так это и достигалось, постепенно, о при неотступной работе каждой из организаций-участниц антикапов со своим активом. Всё начатое Комиссией нашей (я, выходит, комиссаром там был) осенью 2001-го — ещё согласованно выглядело с международным движением антиглобалистов. Шествия по Москве и Подмосковью выглядели как учения — и конечно, они должны были привести по логике активизма к столкновениям. Правда, случились они позже и не там, где ожидалось организациями-участницами оргкомитета марша «Антикапитализм»- в мае 2012-го.

Надо всё же понимать, что став ньюсмейкерами в 2002-м, мы создали головную боль не только кремлядям, но и ЦК КПРФ, который хоть и выделял небольшие деньги на концерты, а всё же боялся всей этой громкости и движухи. Да, это был голый активизм — но активизм, пробуждавший глубокие смыслы. Вот, даже Филя и Хрюн как застрекотали о капитализме и социализме! А ведь до того вообще (как и сейчас, кстати) этих слов избегали — строим конечно капитализм по умолчанию, но к чему критиковать-то его? Что вы этим измените?

Этот вопрос задавали себе, конечно, и господин Зюганов, и господин В.И.Кашин, и даже В.С.Никитин, боявшийся «быстрой революции» и облекший свой страх в «дело неотроцкистов». Да-да, никто так не испугался ими же поддержанных революционных шествий (не по праздникам! но самими нами и Анпиловым назначенным датам сентября), как соорганизаторы их из ЦК КПРФ. Нет, тут нельзя заподозрить ни Катю Заводнову, ни Андрея Карелина — они-то как раз об этом мечтали создавая СКМ РФ, создавая русло для течения этой краснознамённой реки. И антикапами как раз тот искренний актив коммунистов, который всегда составлял в КПРФ большинство, но низовое — пытался «вилять собакой», то есть ЦК КПРФ и Штабом протестных действий (который тоже был создан как реакция на низовую активность — для выпуска пара, для недопущения взрыва).

Да, видимо, всё же это не последняя серия — многовато информации для разового чтения. Завтра я цикл завершу, в финале уже пойдёт речь о второй половине нулевых, Болотной и распадных тенденциях в новейших комсомолах.

Дмитрий Чёрный, член СКМ с 2000-го года

---

Материалы по теме:

Семнадцать лет без него

С Днём комсомола, товарищи!

Комсомолия в боевых нулевых

«Зюкины дети», комсомолы 90-х и боевых нулевых

По малому счёту: в боевых нулевых и начале десятых