Последний министр культуры Советского Союза

Вчера, никем из «профессионального сообщества» не замеченный, прошёл день рождения Николая Губенко. Мы специально подождали — может, как-то официоз, какие-то персонажи не из Минкульта, так из Департамента культуры правительства Москвы хотя бы, словом-другим вспомнят о видном советском актёре и режиссёре, ведь он много сделал на своём поприще именно для Москвы и был депутатом Мосгордумы довольно долго… Нет, ни Кибовский, ни Любимова («бери выше») не издали ни единого звука. Зато нет никаких сомнений в том, что в декабре на открытии «московского филиала» Ельцин-центра будут и тот, и другая, поскольку там ожидается Путин с букетом (они и будут «букетом»)…

Память о тех советских патриотах, которые на ниве культуры работали в самое враждебное, антисоветское время (1990-2000-е), воспитывая поколения не «пепси», но верных сынов и дочерей СССР, — коротка как у власти, так и у «коллег» с менее выраженными убеждениями. Вероятно, такая «профессиональная» забывчивость связана ещё и с тем, во что силами Правительства Москвы и его Депкульта предательски превращён ныне, при Апексимовой театр, который Николай Николаевич сумел на заре приватизации (когда Юрий Любимов требовал у Гаврюши Попова приоритетного права приватизации и т.д.) спасти для всех советских, для нас. Мы бывали там не только на спектаклях, но и на съездах — КПРФ, патриотических организаций, Николай Николаевич всегда предоставлял территорию для того, чтоб поддержать сплочение на фоне социальной энтропии, либерального раздора…

Что ж, беспамятство, «игнор» нынешнего путинского и собянинского (найди разницу) культур-истеблишмента — мы будем лечить проверенным средством, рассказывая и показывая современникам то, что считаем в будущем и настоящем важным, достойным внимания. С самого начала… И с тем самым «личным отношением», которое так модно стало при либералах в культуре.

У Николая Николаевича Губенко было много профессий, в каждой из которых он преуспел: актёр театра, кино и кинорежиссёр, политик. До 1991 года он был министром культуры Советского Союза.

Одессит Коля родился 17 августа в грозном 1941 году, когда СССР уже второй месяц бомбили, шло отступление, а советская авиация, вопреки пораженческим слухам о том, что её разбомбили на аэродромах, наистово сражалась с люфтваффе в небе. Отец — Николай Губенко погиб, не увидев сына. Он был военным лётчиком, бомбил стремительно наступающую «коричневую чуму», его бомбардировщик сбили в бою под Луганском. Матери Коли в оккупированной Одессе предложили сотрудничать с немцами, так как она хорошо знала немецкий язык, а оккупантам нужно было налаживать «связи с общественностью», допрашивать пленных. Она ответила отказом, за что была повешена фашистами в 1942 году, её сыну Николаю не было и года. Кроме Николая остались без родителей три сестры с братом. Воспитание сирот на себя взяли сперва бабушка и дедушка.

Годы военного детства без отца и матери, безрадостные и тяжёлые как у всей страны, не ожесточили детей. После войны Николай был определён в местный детский дом. В дальнейшем он, хорошо знавший языки, был определён на учёбу в Суворовское училище. Но из-за сокращения армии при Хрущёве, Губенко не смог поступить на учёбу в институт по военному направлению, что, возможно, было к лучшему, и в данном случае Хрущёва ругать не за что — иначе страна не узнала бы такого яркого актёра и режиссёра…

Юный Николай Губенко учился танцевать и посещал театральную студию, даже работал на сцене ТЮЗа родного города. Сначала просто как обычный рабочий, потом играл в эпизодах. Это сформировало его дальнейший выбор и стало началом актёрской биографии. Да-да, сирот в дореволюционном смысле, когда с родителями дети теряли и обеспеченное будущее и возможности получать образование — в СССР быть не могло. Здесь не было чужих детей. То, что пытались забрать у советских детишек нацисты, настоящий, интернациональный, советский социализм — возвращал, давал всем поровну, давал такие возможности саморазвития, о которых невозможно было бы помыслить как до революции, так и при оккупации — победив Гитлера, Сталин и вся страна вместе с ним отвоевали именно то коммунистическое будущее, к которому половина «технической» лестницы уже была построена в 1920-30-х в ходе индустриализации и коллективизации. Быстро возрождающаяся в конце 1940-х и начале 1950-х инфраструктура производства Советского человека (который обязан войти в коммунизм, достроить его на основе сделанного первыми большевиками и героями Великой Отечественной) — распахивала широкую, немыслимую ни в одной последвоенной стране на тот момент, перспективу…

Ниолай Губенко выбрал для поступления ВГИК, он хотел стать актёром, учился у Сергея Герасимова. Ещё Николай полюбил цирк, и педагоги циркового училища с удовольствием делились своим мастерством с любознательным и настырным парнем. Работать Губенко после получения диплома начал в знаменитом ныне, а тогда недавно «заново сформированному» из студенческого выпуска Юрием Любимовым Театре на Таганке. Был он основан в первом же послевоенном 1946 году как Московский театр драмы и комедии, а преобразован в Театр на Таганке лишь в 1964 году. Театр на спадающей уже волне «оттепели», на противопоставлении революционного авангарда сталинскому неоклассицизму впервые в СССР толь последовательно и безоглядно воплощал драматические разработки и произведения Бертольда Брехта. Стоит вглядеться в те сценическое образы, которые довелось тут создать актёру: Печорин, Емельян Пугачёв, Керенский, Борис Годунов.

Целая плеяда талантливых артистов составляла труппу театра, это был театр индивидуальностей, в этом выражался тихий, пока «прокоммунистический» либерализм Любимова. Валерий Золотухин, Владимир Высоцкий, Леонид Филатов, сформировавшсь как актёры здесь, вскоре вышли за пределы любимовской «контрастной» драматургии, были встребованы в бурно развивающееся кино. Актёрский талант Николая Губенко раскрывался в 1960-х, богатых на экранизации и смелые авторские кинофильмы. Его первая же кинороль одного из закадычных друзей главного героя Сергея в «Заставе Ильича» (в другом монтаже «Мне двадцать лет», — снят фильм на соседствующей со ВГИКОм киностудии имени Горького, в первом монтаже — 1964, во втором, как «Мне двадцать лет» собран в 1965) отразила настроения целого поколения, которое в сильно искажённой Хрущёвым (в его печально известном докладе) «обратной перспективе» видело в недавнем «сталинском» прошлом только дносы, подлость и репрессии — Марлен Хуциев отвёл Николаю (в фильме сохранено имя актёра, в этом тоже были веяния времени, киносоцреализма) именно такую роль, сильного профессионала, безуспешно пшущего стихи в стол и тихо завидующего публикуемым писателям-однофамильцам…

Другая кинороль Губенко середины 60-х, в духе того, что творил на сцене «Таганки» Любимов, — в «Последнем жулике», которого целиком не найти в «утрУбе», интересна не только поверхностным комизмом, но ещё и ироничной критикой мещанства, обывательщины и капиталистических пережитков (как казалось «оттепельщикам»-коммунистам, мирно отмирающее в СССР буржуазное — без перехода от товарного производства к нетоварному, — голословно, как этот переход представлял и словесно изображал Хрущёв). Жулик, вор — типичное порождение того буржуазного Прошлого, которое вытеснялось самим обществом, его научно-технологическим развитием, — вот герой Губенко в этом фильме. Сам образ будущего, сами мечты жулика — вот что комически показано, обыграно, высмеяно в фильме, на подчёркнуто авангардном, супрематическом даже местами фоне (мне кажется, тот же декоратор-формалист, из «недобитков» работал в «Семи стариках и одной девушке»).

Человек, не вовлечённый в коллективный Труд, в созидание — оказывается аутсайдером советского общества, готового вступить в Коммунизм. И в фильме (пожалуй, это единственный такой, хоть и гротескный, но откровенный случай) этот момент показан! Наконец-то разжившись деньжатами, готовый, как тот Остап Бендер, пожить по-миллионерски, наш Последний (именно поэтому и последний — преступности не остаётся места не только в Коммунизме, но и в позднем, переходном Социализме, при НТР) жулик натыкается на непреодолимое историческое препятствие. В СССР отменяют денежное обращение, торжественно, с салютами! Деньги уже не являются эквивалентом труда (или махинаций с заработанным чьим-то трудом), не нужны, стали мусором — теперь «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Ну, а какие у жулика способности? И вот потому его стихийно манит к животным, он оказывается в зоопарке, среди диковинных зверей — такой же, как хищники из мира животных, рудимент бывших «каменных джунглей»…

Как видим мы по хронологии, тогда Николай Николаевич снимался букуально каждый год, причём каждый фильм попадал в Золотой фонд Советского кинематографа рано или поздно (как вышло с «Заставой Ильича»). Роль Блюхера достаётся Николаю Губенко в те годы в двухсерийном кинофильме «Пароль не нужен» не случайно, роли волевых, сильных и в тоже время обаятельно-образованных мужчин, даются ему лучше прочих — вроде бы десять лет прошло с момента начала «десталинизации», уже Брежнев у власти, огульной (как в случае с Тухачевским) реабилитации давно никто не проводит, однако позитивные, ранние страницы биографий тех, кто по мнению Хрущёва и Ко был «незаконно репрессирован», интересуют режиссёров и сценаристов. И тот бывший царский военачальник Блюхер, что стал вполне Красным, и был таковым до определённого момента, до Военно-фашистского заговора, — блестяще даётся, как раскрытый образ, как роль Николаю Губенко. (Кстати, охранником Блюхера некоторое время, включая покушение на него, был Владимир Васильевич Былеев, бабушкин младший брат — «поймал» предназначавшуюся Блюхеру пулю в своё лёгкое, с чем и покинул должность и саму службу в НКВД)…

Уже тогда многие кинорежиссёры видели не только актёрский талант Губенко, но и его лидерские качества. Советы поступить на вторую профессию не прошли даром, когда Губенко почувствовал, что вполне готов руководить людьми и снимать достойные советского зрителя фильмы, Николай Николаевич поступил на режиссёрский факультет родного ВГИКа в 1970-м, и когда Юрий Любимов подался в «невозвращенцы» при Андропове, в 1987 году стал главным режиссёром своего любимого театра и был им по 1991 год. Когда же при бурной и деятельной поддержке его в статусе министра культуры СССР вернулся Юрий Любимов и после контрреволюции первым заговорил о приватизации театра, Губенко стал руководителем «Содружества актёров Таганки».

Об этой истории, о расколе мы подробно рассказывали, и о ней написано немало художественных произведений самими актёрами «Таганки», однако хочется остановиться на ней ещё раз. Смысл конфликта имел и идеологическую подоплёку: сам не присутствуя в Москве в августовские дни контрреволюции, Любимов конечно был всецело за капитализм, за Ельцина, за скорейшее и полное уничтожение социализма, много говорил о тоталитаризме, от которого «натерпелся» и бежал… Да, это правда его сложной фрондёрской судьбы члена КПСС и «коммуниста-обновленца» — однако отображённая в отношениях с родной труппой, состоящей из личностей, эта личная и логично отрицающая не только социализм, но и любой коллективизм «судьба» (личность) стала деструктивно воздействовать на театр. И ту часть театра, которую любимовский авторитаризм не устраивал (в годы ещё не начавшейся приватизации была ещё такая роскошь), Губенко взял к себе — его авторитет недавнего министра культуры, имеющего в Москве и Моссовете значительную поддержку среди советских ещё аппаратчиков, позволил часть театра вывести из-под когтистой лапы либерала Любимова.

В кино у Губенко-режиссёра складывалась карьера не менее удачно, чем и актёрская. В качестве режиссёра он снял шесть полнометражных художественных фильмов, пять из них — по собственному сценарию, и один короткометражный. Самый первый фильм о детском доме «Подранки» стал удачным дебютом Николая Губенко. Актёр и режиссёр признался, что он во многом автобиографичен, сам он сыграл в фильме роль, скорее, отрицательную.

Я этот фильм смотрел на большом экране, в ашукинском кинотеатре «Восход», где ныне обитает супермаркет «Дикси»… Впечатление фильм производил сильнейшее — особенно эпизод, где попытка «подранка» взорвать пленных, но вполне комфортно существующих рядом с детдомом немцев, отомстить за убитых ими родителей, не увенчивается успехом и он гибнет сам. На фоне художественной, вольной автобиографии того же Андрея Тарковского («Зеркало») «Подранки» выглядят столь же лично, но ещё и исторично. Это фильмы одного порядка, на мой взгляд.

Любовью всей жизни Николая Губенко стала очаровательная, потрясающая, точно так же как он широко реализовавшаяся в кино Жанна Болотова — начиная с «Дома, в котором я живу», в ролях разнообразных и прекрасных, она была органична и всегда отлична от других актрис, создавая не только в СССР, но и во всём мире непафосный, спокойный образ советской женщины, являющей венец социального прогресса на той стадии, что удалось достичь человечеству при первом дерзании построить коммунизм. Это было то искусство, что шестидесятница Людмила Булавка обоснованно считает коммунизмом внутри социализма, «зоной ближайшего развития» всего общества, задаваемой опережающими художественными средствами (как в «Последнем жулике», например).

Премию Ленинского комсомола Губенко получил за картину «Пришёл солдат с фронта». Этой наградой отметили вклад актёра и режиссёра в воспитание мужества и любви к Родине. Вторая премия имени братьев Васильевых (Государственная премия Российской Федерации) была присуждена за этот же фильм. Не единожды Николая Николаевича приглашали для озвучивания фильмов и исполнения песен…

Скончался Николай Губенко год назад, от августа 1941-го до августа проклятого 2020-го прошла долгая и плодотворная жизнь актёра и режиссёра. Он недожил одного дня до 79-летия. Его жизнь унёс коронавирус, хоть непосредственной причиной смерти и определили остановку сердца… Закончилась удивительная судьба детдомовца, который только в первом социалистическом государстве мог бы стать и стал министром культуры! Оборвала этот путь пандемия, которой не смогли поставить действенный заслон с самого начала наши либерально-расслабленные, антинародные власти РФ и Москвы (авиарейсы из европейских столиц, из Рима, Берлина, Лондона, где уже бушевал и тысячами косил свою человечью жатву коронавирус, — Москва не отменяла до начала апреля, хотя в конце февраля ВОЗ объявила пандемию). Дали месяц России на то чтоб заразиться…

P.S.

В 2002-м году весной у меня была неудачная попытка взять интервью у Николая Николаевича в Госдуме (зимой было взято интервью у Марлена Хуциева, есть аудиозапись), я честно оставил последний номер «Независимого обозрения» его помощнику для принятия решения депутатом фракции КПРФ — говорить или не говорить. Но именно в том номере было интервью с моим дядей, Ноем Ивановичем Авалиани, которого Губенко несомненно знал по работе в Театре на Таганке. И я так подозреваю, что нежелание давать интервью «НО» проистекало из прочтения того, предыдущего, «семейного» интервью — немудрено, Ной Иванович был личностью откровенных суждений о многих коллегах, он ставил сценическое движение Высоцкому на той самой сцене, и вряд ли за тот период сдружился с кем-то, кроме Глаголина, нрава он был огненного и перманентно конфликтного в профессиональной среде.

Жаль, могли бы очень интересно потолковать с Губенко на тех страницах скрытно-коммунистической газеты, как ранее с Дмитрием Федоровским, личным оператором Хрущёва, затем оператором «Фитиля» и эпизодическим героем «Заставы Ильича» (застолье у героини Марианны Вертинской)…

Дмитрий Чёрный, гражданин СССР

---

Материал по теме:

От Любимова до Апексимовой: приватизация, Содружество, ДепКульт