Взаимоотторжение путинизма и молодёжи

Если честно, то нынешний дворцово-протестный «холивор» изначально не  вызвал у меня особого интереса. И потому, что он был глубоко вторичен по всем  показателям – начиная с самого «дворца», который выволокли из более чем  десятилетней давности. Когда я в 2009 году отдыхал в Геленджике, то  много раз слышал разговоры о данном «объекте» и о том, как он ухудшил жизнь местных жителей. Даже экскурсоводы в автобусе – и то о нем говорили. И приписывали тогда его сами знаете, кому (тем более, что чуть позже, в 2011-м сам- знаете-кто этот объект посещал с Медведевым — видеосвидетельства есть у ЭкоВахты по Северному Кавказу). В этом плане любое местное население сложно обмануть.

И заканчивая самими «акциями  протеста», очень сильно напоминавшими еще более древние выступления «Другой России» нулевых годов. Сейчас еще кто-то помнит, что это такое? И кто-то может назвать их результаты?

В общем, с самого начала это была глубокая халтура, сделанная по шаблонам многолетней давности, да еще с очевидным уклоном в сторону  «халтуризации», превосходящей халтуру 2000 годов. В смысле – глубокой профанации всего и вся. Что, например, проявилось в том, что «интерьеры дворца», в конечном итоге оказались просто 3D-рендерами, как в каких-нибудь третьесортных  сериалах. То есть в действительности «навалисты» достали только план  указанного здания, и больше ни на чем не заморачивались. И так было везде –  начиная с организации протестов и заканчивая юридической защитой протестующих, на которую ФБК банально «забил».

Короче, ничего нового: обычная политическая игра в оппозицию, причем, еще более нелепая, нежели лет десять назад. На этом  тему можно было бы и закрывать, однако дальше случилось следующее. Проснулись «охранители», которые увидали в этом действе покушения на объект  своего почитания… Ну, и понеслось! В том смысле, что, конечно же, изначально  весь гнев «сторонников режима» оказался направленным на господина Навального и ФБК, но это, по указанным выше причинам, продолжалось недолго. Так как нынешняя «оппозиция» настолько нелепая и бессмысленная, что любая критика ее превращается в «пинание инвалида». Ну, в самом деле, что можно брать с людей, которые главным  продуктом своей работы видят «число просмотров в Ютьюбе»? Да еще при условии, что даже это (видеоконтент) они не могут сделать так, чтобы было сколь-либо правдоподобно.

Поэтому «охранители», немного поразмявшись в критике «навализма», очень скоро выбрали себе более «солидный» предмет насмешек: народ. Да, именно так – по мере развития «обсуждения протеста» основная  направленность сетевых публикаций охранительского толка начала смещаться с  «провокационности навализма» (открыли Америку!) к идеям о  том, что народ, в общем-то, зажрался. Дескать, что может не нравиться в благословенном 2021 году, в котором средняя зарплата достигла 50 тыс. (кажется)  рублей, а уровень автомобилизации страны достиг наивысшего уровня за всю ее историю? (Сам Навальный и его ФБК тут стал потихоньку «уплывать» в сторону.) 

Ну, и разумеется, максимальное осуждение со стороны «любителей режима» и охранителей его дворцов вызвала молодежь. Уж каких только эпитетов она не заслужила – кажется, слова  «дурачки» и «хомячки» были тут наиболее мягкими. Поскольку, как утверждают «охранители», никогда молодежи не было так хорошо, как сейчас. Кстати, забавно – но определенный смысл в данных словах есть – только очень и очень определенный, ограниченный. Дело в том, что «охранительский контингент» состоит в основном из  представителей «поколения П» и «поколения Х» (лиц 1960-х и 1970-х г.р.) Для которых «вход в жизнь» осуществлялся во второй половине 1980-х и начале 1990-х годов, когда  жизнь, действительно, была не сахар. И в этом смысле «путинское время» является в их эмпирическом опыте, действительно, более «сытым».

Однако при этом обязательно стоит помнить, что – как уже говорилось, – нынешнее сытое положение есть, прежде всего,  «положение выигравших» (классов, — прим. Д.Ч.). Которые (в интересах которых, точнее – Д.Ч.) в настоящее время и пишут тексты или показывают ролики в соцсетях охранители. Те же, кто проиграл, в лучшем случае, смотрят футбол по телеку (и на более серьезные темы не обращают внимания.) Ну, а в худшем, если  говорить о «поколении П», лежат себе тихо на кладбище. (С «иксами» в данном  случае время обошлось полегче – но и выиграли они поменьше.) И, в общем, можно сказать, что эта самая современная «сытость» была куплена, прежде всего, ценой  высокой дифференциации доходов и высокой же смертности, это во-первых. (О чем, разумеется, сами охранители дворцов никогда не скажут.) 

Во-вторых, надо понимать, что даже в самые жестокие времена «ельцинской реакции» у молодежи была одна очень важная вещь. А именно: вера в светлое капиталистическое будущее. Причем это касается не только выигравших представителей «поколения П» —  тех, кто сумел более-менее подняться на процессе приватизации, – но и более  молодых «иксов». Которые тогда были уверены в том, что уж они-то «в новой  России» смогут выжить. Разумеется, тут не надо говорить о том, что эта вера была  иррациональна – в том смысле, что «поколение П», в общем-то, «подчистило» все ценные вещи в новорусской реальности, и тогдашним молодым реально мало чего  досталось. Однако она, эта вера обреченных, в любом случае была! Что, собственно, и создало значительный элемент поддержки «молодого президента», коим стал Путин. 

Впрочем, определенные рациональные основания для уверенности в будущем тогда еще были: например, начавшаяся во второй половине 1990-х компьютеризация и информатизация общества (что автоматически засчитывалось как заслуга капитализма – «возможно ли было это при социализме и его уравниловке, запрете частной инициативы?», рассуждали либералы, а само название «персональный компьютер» подчёркивало приватность, индивидуализм, вскармливаемый этой компьютеризацией, — прим. Д.Ч.). Компьютеризация создала определенную потребность в «молодых  специалистах» этой сферы. Этот процесс продолжался и в следующие 10 лет, породив  определенную страту «успешных технократов», которая до сих пор является одной из наиболее лояльных режиму социальных групп (захватив не только «иксов», но последующих за ними «игреков»).

Еще более важным был тут рост бюрократизации общества, ставший основанием для появления такой важной категории, как «офисные служащие». Разумеется, о том, почему этот рост стал возможным, надо будет поговорить отдельно и с цифрами статистики. Единственное, что тут можно бегло сказать, так это то, что его основанием выступала очень сильная «недобюрократизация», сохранившаяся с советских времен. Тогда-то не требовалось столько контролирующих соблюдение интересов правящего класса единиц — многое держалось на доверии, а аппарат государственный медленно себе отмирал по замыслам ещё ленинским, демократизация же общества объективно росла… В том смысле, что там-то «бумажной работы» требовалось на пару порядков меньше, чем сейчас – и это при более чем на порядок большей сложности массового производства. (Парадокс: перестроечники и демократы, сторонники Рынка, критиковали социализм за его забюрократизированность, проклинали партократов — но бюрократический аппарат социализма был на фоне нынешнего, капиталистического ничтожным! — прим. Д.Ч.)  

В любом случае,  нулевые прошли «под знаменем» пресловутых менеджеров среднего звена, которые имели неплохие перспективы в жизни. (Разумеется, перспективы мнимые, но смысла вышесказанного это не меняет.) Причем, в связи с «демографическим провалом» 1990-х годов, а так  же в связи с определенными процессами, шедшими в самих 2000 годах (роста концентрации капитала в столицах и крупных городах) до определенного времени казалось, что  этот «успех» обойдется без жесткой стратификации: что за одного «успешного  менеджера» не придется платить десятком нищих рабочих. Разумеется, не всем  повезло устроиться в качестве менеджеров – кто-то работал охранником в «Пятерочке» — но, в общем-то, даже в данном случае уровень жизни был приемлемым, было что охранять, росли не только торговые сети… 

Однако в последние годы ситуация изменилась. Ожидаемый большинством рост перспектив (и рост потребностей) – который был еще в начале десятилетия, достигнув максимума в  «крымском» 2014 году, – сменился стагнацией. А значит, новых областей для трудовой деятельности – как «малый» (и не очень) бизнес в 1990 годы или офисная  работа в 2000 годах – не появилось, и появление их не предвидится. А в старых областях капиталистического здания, установленного на руинах социализма, — молодежи, по известным причинам, открыт путь только на самые «нижние» этажи (которые в современном глубоко дифференцированном обществе дают только ничтожную зарплату.) Можно даже сказать о пресекшейся довольно старой – идущей с  начала 1990 годов, постсоветской традиции представлений, состоящей в том, что молодежь  должна жить лучше, нежели их родители. Это очень сильно проявилось в 1990 годы –  когда «старые поколения» и их обнулённые накопления, профессии, рабочие места рассматривались как «необходимая жертва» для успеха новых (того самого «поколения Пепси» сперва) – но отчасти продолжалось и в 2000-х.

А это значит, что рушится одна из важнейших систем обеспечения «стабильности мира». Которая позволяла «сковывать»  политическую активность молодых через «изъятие» из их среды наиболее активных, прагматичных и амбициозных. Подобная система работала в 1990 годы, работала в 2000-х и 2010-х.  Более того – она обеспечивала «преемственность политики» во время «цветных  революций»: бузящая молодежь, в общем-то, ограничивалась сменой персон и не трогала базисные основания постсоветских режимов. Теперь же этого нет – а значит, противостояние молодежи и ельцинско-путинской политической системы будет нарастать. И оно не рассосется само собой – как в случае с «иксами» и «игреками», которые были, как уже говорилось, инкорпорированы в текущую экономику. Скорее, наоборот: невозможность текущего миропорядка предложить что-то важное и ценное своим новым членам будет  вести к очень серьезному кризису. (И не только кризису доверия, который нарастает с 2018-го, с пенсионной реформы, — прим. Д.Ч.)

Разумеется, это не означает «скорого конца режима» — как это пытаются утверждать некоторые. Которые или не понимают сути социальных процессов, или являются провокаторами. Поскольку у  данного политического механизма существуют иные способы поддержания стабильности. Например, указанная в начале «гапоновщина» — сиречь изображение «оппозиционной деятельности» разного рода мутными типами. Настолько мутными, что при их виде у любого разумного человека сразу же возникает отвращение. Такое отношение к себе данные типы постоянно поддерживают убийственными для любого политика лозунгами –  вроде «надо отдать Крым Украине», «хватит кормить Чечню» (Навальный нулевых годов), «сдаться на милость Запада» (Дмитрий Гудков). Тем более, что есть и другие механизмы сдерживания. Но и они имеют очевидные ограниченные ресурсы. Но об этом – о том, как же будет развиваться «российская  политика» в течение следующих десяти лет, и какие базовые тренды станут в ней  основными – надо будет говорить уже отдельно.

Ну, и разумеется, еще  раз скажу: это самое отторжение молодежи современным обществом и отторжение молодежью современного общества – явление не только и не столько российское. Скорее, мы тут плетемся в хвосте, поскольку в большинстве западных стран  подобные процессы прошли еще в конце 2000 – начале 2010 годов. И если чем российская ситуация отличается – так это большей «мягкостью» действий властей и протестующих.

Разумеется, и провокационность «навализма» и его некоммуникабельность с реальными интересами граждан РФ — в том числе,  и молодых, — все сказанное выше не отменяет.

Антон Лазарев

---

От редакции: Расскажу лишь одну, но хорошо иллюстрирующую подмеченные особенности инкорпорирования в начале 90-х той самой молодёжи, которая после начала политизироваться, но уже как бы имея прививку. Из моей 91-й школы выпускник с хорошим техническим образованием работал в одной из первых провайдерских контор Glas.net. Расшифровка и расположение офиса конторы объясняет очень многое: Гласность.net, жили они в помещениях Института экономики переходного периода на Газетном переулке, дом 5 (улица Огарёва), где работал Егор Гайдар и где нынче имеется мемориальная доска его. То есть компьютеризацией — а точнее, уже интернетизацией первыми занимались либерал-реформаторы, это был вполне политизированный для них процесс! Виртуализировать, увести в плоскость клавиатур и экранов реальные политические эмоции, целые поколения — сумблимировать протест, — было неплохой идеей тех, кто проводил приватизацию не только экономики, но старался сделать приватными и надстроечные бурления. Гласность! Но где? Там, где тебя не услышат — в Сети…

Товарищ, имя которого тут не так важно упоминать, получал по тем временам замечательную зарплату — почти как Владислав Сурков у Ходорковского, триста долларов в месяц. Именно долларами, что тоже в данном случае важно. Казна у них была долларовая — вполне возможно, вообще какой-либо грант США «на развитие демократических институтов», а не кубышка Ельцина. Кстати, сервер и провайдер существуют поныне, правда, их родоначалие в Рунете вряд ли кто вспомнит. Гласнет — стала системообразующей клеточкой, а в отцах-основателях у неё самые что ни на есть гайдаровцы второго поколения (вроде автора пенсионной реформы), видимо, нынче лишь стригущие купоны, прибыли с того, что было заложено ими в 90-х. Правда, товарищ мой там проработал недолго, года два всего — не терпел никаких временных рамок, а у них-то шла работа по нарастающей (росла и ответственность), и его «попросили на выход»… Сейчас товарищ живёт как рантье на очень скромную сумму — имея некую общую ненависть к власти, но больше всё же к Ельцину, потому что «Путин замирил Чечню»…

Д.Ч.