Оплевали и забыли

Я открываю глаза… Не помню абсолютно ничего… Как я оказался в Берлине? Почему я нахожусь на площади Франца Иосифа? Какой сейчас день? Где мой чемоданчик с документами?

Все эти вопросы охватывают меня и не дают мне никакого покоя первые несколько минут моего неожиданного пребывания в центре нашей столицы. Может быть меня не очень удачно похитили и решили вернуть? Или я сам чего-то выпил ядовитого и потерял связь с реальностью? Да и в конце-концов почему меня никто не узнает? Естественно, что я опешил и не понимал, что нужно делать…

Но тут на мою великую радость в нескольких сотнях метрах от меня послышались грозные и боевые звуки демонстрации. Манифестанты направлялись именно на ту самую площадь, где мне повезло оказаться.

Однако мое счастье оказалось преждевременным: навстречу мне шли не товарищи с красными флагами и песнями времен горячего Марта сорок восьмого, окруженные прусскими жандармами и тупоумными журналистами, навстречу мне шли демонстранты из крайне реакционных партий — с нашим триколором, который мне всегда казался упрощенным выражением избиения «красного» революционного рабочего, с одной стороны, черными реакционерами, с другой стороны, желтыми предателями-ревизионистами, и с национальной песнью нашей буржуазии «Deutschland, Deutschland über alles».

Я уж решил быстро ретироваться с этой площади, дабы огромная масса этих господ и их прислужников — мелких хозяйственников, не набросилась на меня одного. Но тут…

Маркс ты мой!!! Что это еще за чертова фигня? Чего, чего? Может быть, мне кажется?! Какой-то дурацкий сон…

Но эти лица я знал настолько хорошо, что перепутать их с кем-либо было невозможно… Это были мои товарищи?

Эберт, Шейдеман, Мюллер, Розенфельд. Что они забыли в первых рядах этой пропрусской и имперской демонстрации? Как в ней оказались эти великие интернационалисты и лучшие умы социалистического движения Германии?

Я впал в ступор. И впал еще в большой ступор, прочитав надпись на растяжке: «Классовый мир — война до победы!». Двигаться я просто не мог, да и говорить тоже.

Шествие как будто бы меня не замечало, хотя Гаазе, кажется что-то и заподозрил. Но он тоже решил отвернуться, фыркнув себе что-то в духе: «Ну надо же такому показаться!».

Интеллигенты с имперскими флагами толпами проходили мимо меня, призывая решительно бороться с русским царизмом, который запрещает политические партии левого толка и душит гражданские права и свободы местного немецкоговорящего населения.

В голову лез только один вывод: пока я был в отъезде или в отключке у нас произошла буржуазно-демократическая народная революция, и, опираясь на заветы Маркса, мы начали революционную войну за освобождение Польши, Прибалтики, Финляндии от гнета империи Николая Романова. Но только почему наша партия идет с этими дурацкими флагами, а не с великим Красным Знаменем Интернационала? Я решил спросить об этом у рабочего, проходившего мимо меня.

— Забудьте вы про вашего Маркса, дорогой старичок, в эти дни все силы Германии объединились для ее спасения от царизма, от французской и английской плутократии под руководством нашего великого императора Вильгельма Второго! Да здравствует разгром Антанты! Да здравствует классовый мир! Да здравствует социал-демократия!

Тут же посыпались и другие лозунги: «Германия превыше всего!», «Все для фронта!», «Выполним заветы Бебеля — вступим в Кайзеровскую армию!».

С последнего я выпал…

Но поток шизофрении продолжался. Шествие остановилось на площади и молодой оратор, чье имя я забыл, начал возвещать:

— Сегодня, этим замечательным августовским вечером, мы собрались здесь, чтобы торжественно отправить на фронт нашего дорогого товарища Людвига Франка, лидера немецкой молодежи и пламенного социал-милитариста, на борьбу с французскими зверями!

— УРАААА! УРААААА! — подхватила толпа.

И тут до меня наконец-то дошло, что случилось очень страшное, то чего мы боялись и то с чем мы боролись в рядах нашего Второго Интернационала на протяжении тридцати лет. Мировая война и гнуснейший поворот моей самой дорогой и любимой партии в сторону дикого национализма, шовинизма и империализма одновременно! Стыд и срам!

После осознания всей полноты картины мой ступор наконец-то прошел. Надо было срочно действовать. Я начал прорываться к трибуне, надеясь выступить и радикально изменить позицию рабочих, интеллигентов и партийного комитета. Еще бы! Я же ведь помнил 1871 и его последствия в качестве исключительного закона. Неужели никто не понимает, что победа нашего пруссаческого духа над Россией и Францией приведет к тотальному усилению репрессий, клерикальной диктатуры и вполне возможно породит новый специальный закон против социалистов. Такого я допустить не могу.

Однако еще на подходе меня остановили молодчики во главе с депутатом Франком. Никто меня не узнал. Я стал кричать свою фамилию и требовать прохода к ораторским местам. Вспомнил все цитаты покойных Либкнехта и Энгельса по вопросу семьдесят первого года. Людвиг посмотрел на меня как на сумасшедшего, плюнул в меня, ударил и велел двум своим накаченным друзьям отвести старого ветерана в полицейский участок. Мне стало плохо, сопротивляться уже не было сил. Такое предательство я забыть уже не мог…

В участке жандармы тоже меня избили (в этом они теперь не отличались ничем от моих бывших друзей), выписали штраф и выкинули на улицу. Куда мне было идти я не знал…

У Энгельса детей не было, внуки Маркса очень далеко — во Франции, остается только семья Либкнехтов. Решил отправиться к ним. Но сначала я присел отдохнуть на лавочку, закрыл глаза, прослезился и больше ничего не помнил…

***

На следующее утро коммунальные службы нашли какого-то старого дедушку без признаков жизни на этой самой лавочке. Врачи, прибывшие на место спустя пару часов, констатировали: умер от сердечного приступа.

За три дня никто об этом человеке не вспомнил, и его повезли на городское кладбище для нищих и бродяг. Только когда почтенного старика клали в землю, один из молодых рабочих-гробовщиков сказал вслух:

— Друзья, а вам не кажется, что этот человек как-то уж слишком похож на Августа Бебеля, умершего год назад?

Ему ответил очень старый гробовщик, помнивший еще, наверное, первые успехи социалистов в Рейхстаге:

— Может быть и похож, не знаю. Но скажу тебе только одно: при нем такого сумасшедшего бреда сейчас бы не было. Нам нужен новый Бебель, а желательно несколько сотен тысяч таких людей, как Бебель. Только тогда мы справимся с тем мраком позора, охватившим Германию…

Роман Галенкин, ЛКСМ

---

От редакции: Замечательная проза, актуальная, ироничная, ёмкая. И фраза «Выполним заветы Бебеля — вступим в Кайзеровскую армию!» звучала бы тоже в верном ироническом ключе, если бы… не вот этот документ, имеющийся в нашей редакции и не вызывающий никаких сомнений в его подлинности.

С глубоким прискорбием сообщаем, что наш товарищ, ростовский комсомолец Артём Теплов с честью пал в ходе спецоперации на Украине при исполнении своих воинских обязанностей.

Артём Сергеевич Теплов родился 27 июля 1998 года в городе Новошахтинске. Там он вступил в ряды Ленинского комсомола, закончил колледж топлива и энергетики.

Артём был крепким физически, занимался спортом — вольной борьбой, боксом, армейским рукопашным боем, участвовал в спортивных турнирах и добивался побед.

В 2018-2019 годах проходил срочную службу. После демобилизации работал на Новошахтинском заводе нефтепродуктов. В январе 2022 года отправился служить по контракту в 150-ю Идрицко-Берлинскую ордена Кутузова 2-й степени мотострелковую дивизию. 4 марта, в ходе проведения специальной военной операции на территории Украины, Артём геройски погиб, до конца исполнив свой воинский долг. 11 марта его похоронили с воинскими почестями. Был выстроен почётный караул и произведён троекратный залп.

Его смерть — огромная утрата для всей нашей организации. ЦК ЛКСМ РФ выражает глубочайшие соболезнования родным и близким Артёма. В эти дни мы скорбим вместе с ними.

Хочется спросить скорбящий ЦК ЛКСМ РФ, были ли в судьбе усопшего по собственной воле контрактника хоть какие-то политические занятия, рассказывали на них что-либо о пролетарском интернационализме — базовом, генеральном принципе для коммунистов? О рабоче-крестьянской красной армии, отличии нынешней триколорной армии от неё? Рассказывали (а ведь была в нулевых в КПРФ Политшкола, даже при фракции в Госдуме была!) ли о советском братстве народов и о разнице призывной и контрактной, то есть буржуазной армии? В курсе он был, какой ныне класс правящий?

Работая в «нефтянке» ознакомился ли он с уровнем зарплат директоров НПЗ, которые начинаются от 700 тысяч рублей, при зарплатах рядовых работников на один нолик меньше?! Воспринимал ли он это, как и СВО с классовых позиций?

Вот и получается, что пензенский комсомолец пишет метафорически всё верно, но тем временем ЦК ЛКСМ выражает без обиняков, как и ЦК КПРФ, полнейшую поддержку империализму постсоветского куцего отечества в его притязаниях установить свой порядок там, где его не было до 24 февраля. Оправдывать это антифашизмом уже не выходит: не это ли государство и конкретно Сурков в нём придумало вместо 7 ноября — 4 ноября в качестве «общенационального» праздника, который облюбовали русские фашисты для проведения своих маршей?!

---

Материалы по теме:

Разгул шовинизма с обеих сторон

Слава Антифашизму, товарищи читатели!

А не ударить ли сразу по усыпальнице Пирогова в Виннице?

Путиномика переживает спад, пуропаганда переживает провал

Совместное заявление генсеков Компартии Греции, Компартии трудящихся Испании, Компартии Мексики и Компартии Турции