Выступление Сталина на «Маяковской» 6 ноября 1941 года актуально поныне
80 лет назад, 6 ноября 1941 года, на территории самой глубокой в то время станции Московского метрополитена им. Л. М. Кагановича – «Маяковской» состоялось торжественное заседание Московского Совета депутатов трудящихся, партийных и общественных организаций города, посвященное 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. С развернутым докладом перед собравшимися выступил председатель Государственного Комитета Обороны СССР И. В. Сталин.
Уникальную хронику исторического собрания разместил на своем интернет-ресурсе «научно-познавательный канал History Lab», сопроводив аннотацией: запись специального выпуска Центральной студии Кинохроники от 6 ноября 1941 года с «одной из первых речей Сталина в годы войны, полностью снятой на кинопленку», является полной версией.
Однако изъятия все-таки присутствуют, но, учитывая исключительную важность в условиях прифронтовой Москвы и самого собрания, и в особенности исторического доклада Сталина – как для народов СССР, так и для всего мирового сообщества, надо полагать, что никаких изъятий из речи председателя Государственного Комитета Обороны быть, в то время, конечно же, не могло. Следовательно, «подкорректировали» уже сегодня.
Что же касается самих купюр в речи вождя, то среди них есть поистине уникальный фрагмент. Причем в современную политическую конъюнктуру он не просто не вписывается, но является подлинной «бомбой» товарища Сталина, заложенной им в далёком и героическом 1941-м в основание всех нынешних провластных формул и идеологем, призванных реабилитировать в современной России режим архаической дореволюционной монархии.
Дав политически точную характеристику партии германских «национал-социалистов», «рядящихся в тогу ″националистов″ и ″социалистов″», чтобы «прикрыть флагом ″национализма″ и ″социализма″ свою разбойничью империалистическую сущность», Сталин среди прочего заявил:
Гитлеровцы являются заклятыми врагами социализма, злейшими реакционерами и черносотенцами, лишившими рабочий класс и народы Европы элементарных демократических свобод. Чтобы прикрыть свою реакционно-черносотенную сущность, гитлеровцы ругают англо-американский внутренний режим плутократическим режимом. Но в Англии и США имеются элементарные демократические свободы, существуют профсоюзы рабочих и служащих, существуют рабочие партии, существует парламент, а в Германии при гитлеровском режиме уничтожены все эти институты. Стоит только сопоставить эти два ряда фактов, чтобы понять реакционную сущность гитлеровского режима и всю фальшь болтовни немецких фашистов об англо-американском плутократическом режиме. По сути дела, гитлеровский режим является копией того реакционного режима, который существовал в России при царизме. Известно, что гитлеровцы так же охотно попирают права рабочих, права интеллигенции и права народов, как попирал их царский режим, что они так же охотно устраивают средневековые еврейские погромы, как устраивал их царский режим. Гитлеровская партия есть партия врагов демократических свобод, партия средневековой реакции и черносотенных погромов.
Сталинское определение исчерпывающе, а неприятные параллели напрашиваются сами собой. И ничего с этим не поделаешь: реставрация и контрреволюция – они такие. Прямолинейные и бескомпромиссные, и на всякие политкорректности свое историческое время тратить не намерены.
Станислав Рузанов, член ЦК ОКП
От редакции: Поражает в выступлении Сталина — спокойствие. Истинного лидера первой на Земле социалистической страны спокойствие, простота и скромность, сперва сильно контрастирующие с официальной обстановкой, с трибуной и продолжительными овациями, училенными сводами «Маяковской». Как он настойчиво предлагает кому-то в президиуме садиться — тоже удивительно. Нет и тени того образа, что старательно малевали либералы в ходе перестройки — чего-то монументального, неповоротливого, неживого. Напротив, в Сталине как и в Ленине — нет ничего напускного, наигранного, он, как и Ленин, далёк от поз, каких-то регламентов и церемоний.
Он запросто выходит перед своими однопартийцами выступать, не теряя времени. Говорит без «расстановки», иногда торопясь — но говорит самое главное. Проводит конкретный анализ конкретной ситуации инструментарием марксизма-ленинизма, и выявляет как сильные, так и слабые стороны — как РККА, так и вермахта. Глядя на это выступление, поражаешься в который раз: непобедимая доселе армада вермахта, лучшая армия мира, стоит уже под Москвой, а эти большевики всё заняты своим партийным делом привычным, анализируют, обсуждают, докладывают… Однако именно этот анализ, публично изложенный как руководство к действию — и станет залогом победы!
Этот сталинский анализ даст идейные силы помимо военных, вооружённых — нашей армии и партии. В эти же мгновения под Москвой идут бои, совершают подвиги бойцы дивизии Панфилова — я видел и даже держал в руках листок из блокнота с мелкими карандашными буквами самого Панфилова, с указаниями организационного плана и передвижения комсоставу. Вот там, на клетчатой бумаге с отрывной линией точечками — ощущается всё то же спокойствие и уверенность в том, что дело наше правое и враг будет разбит. Никакой поспешности, суеты, паники! Ни одной детали не упущено.
Сталин анализирует не только слабые стороны в поведении врага, но и его заявления — хорошая осведомлённость Коминтерна и ВКП(б) и здесь играет опережающую роль. Всё что говорит Сталин о геббельсовских высказываниях, об освобождении «зольдатэн» от химеры совести — потом повторит Михаил Ромм в «Обыкновенном фашизме», не ссылаясь на первоисточник анализа. Уже нельзя было ссылаться на Сталина в те годы. Его дружеский, задорный взгляд — явно как бы берущий силу и черпающий уверенность там, в аудитории однопартийцев, — вот прожектора той победы под Москвой, что будет скоро одержана. Завтра, 7 ноября 1941 года Сталин повторит целые блоки из этого выступления на Красной площади с мавзолея, напутствуя красноармейцев и ополчение. По оплошности технического порядка, телевизионщикам придётся «павильонно» доснимать его выступление уже в 14-м корпусе Кремля (подло и волюнтаристично снесённом Путиным и Собяниным в 2016 году)…
Критикуя именно идеологические, первичные посылы нацизма — Сталин бьёт в самое сердце прежде непобедимой армады. Говоря об истребительной войне (Озеров потом плоховато воспроизвёл этот момент в «Битве под Москвой», актёр-Сталин там выглядит много старше оригинала), Сталин не выносит вердикт — он рассуждает, он дискутирует. Он приводит позицию противника и принимает решение об адекватном ответе на поведение не людей, но зверей. Кстати, тотальному истреблению все находящиеся на территории СССР немцы, в итоге, не подверглись — но пропагандистскую роль эта речь сыграла, она придала стальной уверенности бойцам РККА и ополчению в борьбе не с отдельными человеками, но со звериной силой, несущей народам СССР социалный регресс, порабощение, истребление (потому и звучат в речи Сталина знакомые большевикам термины «черносотенство», «помещики», «царизм» и пр.) — Сталин вводит нацизм как идеологию в круг понятых и побеждённых уже большевизмом идеологий, мировоззрений. Врага можно уничтожить, лишь постигнув логику его действий — вот как раз этому и посвящена речь великого Сталина.
Сталин, однако, всё же волнуется говоря о наших потерях и героизме — единственное, что выдаёт его волнение здесь, это частое отпивание воды из стакана. Момент в ходе войны — самый напряжённый и символический. Следом за ордами вермахта едет уже гранит для стелы их победы (которым будет потом облицован дом Сергея Бондарчука сотоварищи на улице Горького)… Но тот гранит имеет жидкий идеологический фундамент — уже воспитано в СССР поколение детей и внуков Революции, «нас вырастил Сталин на верность народу», и сломить советский народ животным страхом и животной же жестокостью нет никакой возможности.
Сталин не позволяет себе эмоций и патетических пауз в выступлении — некогда. Переминаясь с сноги на ногу, как истинный перипатетик, то есть рассуждая и сейчас, он ускоренной речью выкладывает во всеобщее пользование тезисы, сравнимые по силе воздействия с «Апрельскими» ленинскими. И потому это выступление, и вся эта станция — не выглядят сегодня как нечто архаическое, но и 80 лет спустя смотрятся свежо, аванагрдно. Поражает даже солидность трибуны — если немцы, усиленно бомбящие Москву, имели там шпионский глаз, то убедились в твердокаменности всего актива ВКП(б), не дрогнувшего под натиском гитлеровских орд… Правда, не все члены ЦК в мимике демонстрируют уверенность в победе — тот же Микоян какой-то потерянный (возможно, сказалась усталость от работы, в те месяцы обрушившейся на ЦК ВКП(б) и ГКО)… Зато Щербаков, Берия, Каганович — вполне достойно выглядят, причём тоже не думая об этом вообще, как Сталин.
Дмитрий Чёрный, член ЦРК ОКП, внук Михаила Таборко и Людмилы Былеевой, подготовивших более двух тысяч бойцов-лыжников в период 1941-43
Материалы по теме: