Бить дарвинизмом по социал-дарвинизму и социальному регрессу

Частенько упоминая социальный регресс, мы не раскрываем этого понятия, чем делаем его чисто риторической фигурой. Чем-то подразумевающимся, но не вполне конкретным. Синонимом деградации — причём не обязательно совокупной, а частичной, так сказать, отраслевой. Регресс ведь может проходить разными темпами и на разных направлениях.

Но вдруг мы видим массированные удары военной техники по вчера ещё жившим вполне разносторонней мирной жизнью кварталам Мариуполя, Ирпеня, Бучи — и вот, там где вчера были школы, детские сады, библиотеки (советская, хоть и десоветизированная кое-где инфраструктура) теперь одни руины, а население вынуждено было бежать туда, где это всё пока существует, куда не дотянулась лапа империалистской войны. При этом стрелявшая, то есть одномоментно обнулявшая десятилетия прогресса и строительства, сторона заявляет о дичайшем неонацизме, который отравлял «эту землю» — снося напрочь то, что поддерживало жизнь не земли, но реальных граждан, реальных людей…

И вот тут как раз нам пора задуматься, что такое социальный регресс в области мировоззрения и миропонимания. Что побуждает созданные на основе высоких технологий военные машины подгонять к той или иной «территории» и сметать с неё человекообразующую, гражданскую инфраструктуру, навязывая вместо неё «русский мир», который ничего общего с той научно-технической культурой, которая и создавала здесь (вообще во всём СССР) инфраструктуру, в которой росли мирные поколения — не имеет.

В мировоззрении этом, постсоветском, давно нет места не только научному коммунизму и диалектическому материализму (этот этап социального регресса пройден УССР и РСФСР вместе, одновременно, ещё в 90-х), но даже теории эволюции. Мы ведь хорошо помним тех проповедников, что рыскали по московскому и киевскому метро, доказывая случайным собеседникам, что теория Дарвина — неправда, что обнаружено даже физическое доказательство существования души, то есть — доказательство создания человека богом.

Это было, например, непосредственно в моём опыте в 1994-м году весной, где-то в районе метро «Фрунзенская» ко мне прямо в вагоне присуседился студент, доказывавший с горящими глазами что Дарвин был не прав, что теория Дарвина «разбита». Позже оказалось что это «Церковь Христа» — более того, с моей первой любовью Машей мы даже ходили в кинотеатр «Горизонт» на заседание этой церкви… Это были широкие, публичные таки шаги социального регресса по нашей стране, где само место сборища «уверовавших» (или колеблющихся) — было помещением более развитой цивилизации, из которой зазывали в мракобесные «просторы» эти примитивные, американизированные пасторы…

Нам (не моей подруге, но моим однокурсникам) всё же хватило некоего духовного иммунитета посещая такие сборища не включаться в это столпотворение слабоумных. Мы культурно входили туда и точно так же уходили оттуда, не складывая на подносы, что пускались по рядам ни копейки, поскольку лишних копеек и рублей у нас, и без того часто учившихся платно — не было (да-да, зимой 1993/94 мы ещё и знатно «попали на деньги» благодаря стараниям декана Аркадия Ароновича Марголиса — за каждую пересдачу экзамена или зачёта платили в деканат)…

Однако за всем этим стояло, безусловно, нечто большее, чем просто «Церковь Христа» или другое объединение сторонников регрессных мировоззрений. За этим стояло фактическое, всеобщее, обусловленное формационно — Отступление. Отступление с позиций, завоёванных советским социализмом, завоёванных большевиками. Важнейшим принципом мирных завоевателей всё новых высот социального прогресса был научный атеизм. Пустота, возникшая при отступлении не просто формации, то есть общества, но и мировоззрения нескольких поколений — конечно же, заполнялась ближайшими «лужами», тем, что было тут до Великого Октября. Причём не важно что именно это было — христианство, ислам, что-либо другое.

Пошатнувшаяся причинно-следственная связь, поступательное развитие общества от классового к бесклассовому — открыла просторы трактовкам, в которых конечно же превалировали такие, что критиковали обоснованность классовой борьбы со стороны пролетариата. Пролетариат как проигравший класс — его сформированное веком строительства коммунизма мировоззрение и объяснительные способности замещались регрессными теориями, в которых обязателен был бог, фатум, обречённость и частная собственность как твердыня, которую восставший пролетарий очень зря пытался пошатнуть, а она вот, умница, вернулась.

Не стоит добавлять, наверное, что и это возвращение, реставрация капитализма — было явление рукотворным отнюдь не предрешённым ходом исторических событий ХХ века. Но важно то, что лакуны, «окаянные вопросы» стали стремительно заполняться объяснениями с фактором божественности, но никак не естественно-научными, эволюционистскими теоретическими аргументами.

Схему эту можно упрощённо представить так:

• Диссиденты и арт-отщепенцы били в научный коммунизм, в марксизм-ленинизм, в диамат — тараном «западной цивилизации», но проломили «стену» только аргументацией «исконности», «русскости» дореволюционных мировоззрений. Именно впадение интеллигенции позднего СССР в православие открыло дорогу контрреволюции в умах и на площадях.
• Материалистическое миропонимание, выбитое с объяснительных высот вместе с научным коммунизмом и диаматом — было только первым, высшим звеном, сдерживавшим советское общество, расползающееся под влиянием перестройки на регрессные сообщества — религиозные, национальные и прочие.
• Теория Дарвина как основа научного мировоззрения, предшествовавшая утверждению в сознании прогрессивной, революционно-демократической интеллигенции марксизма — стала следующим звеном, которое разъедала ржа социального регресса на уровне общественного сознания. Если неверно само социалистическое прогрессистское понимание естественности отмирания классов и возникновения в результате НТР и обобществления средств производства (а так же — управления государством) — бесклассового общества, — то, значит, верно было на уровне надстройки то, что «завещали прадеды». Никакой эволюции в области социума — то есть революционных ступеней упразднения как формаций и отживших классов, так и самого иерархического устройства общества. Общество — это иерархия, завещанная самим господом богом, а святость института частной собственности (на средства производства) неоспорима, как единожды атакованная, но «исторически» отвоёванная обратно возродившимися классами.

Таким образом стал процветать не просто антикоммунизм, который мы часто упоминаем в анализе политических событий, но и противоположный дарвинизму социал-дарвинизм, доказывающий, что господствующие классы оказались на вершине иерархии не только потому что приватизировали социалистическую собственность — а оказались там потому что были духовно, умственно, физически и морально сильнейшими, то есть достойнейшими главенства над обществом. Посредством такой теории правящий класс сразу же шагает в статус неприкасаемого, святого, «от бога» поставленного. И оспаривать это положение глупо — поскольку «такова природа человека», «такова природа общества». Ставший полной и подлой инверсией теории «происхождения видов», социал-дарвинизм не случайно исторически был предтечей фашизма и нацизма (национал-социализма) — то есть обоснования прямого террора «сильнейших» (но уже не просто господ и классов, а рас) в отношении «неполноценных» (слабых, обречённых освободить сильнейшим «жизненное пространство»).

В разных вариациях мы видим ментальную реализацию этого итога социального регресса из советского общественного сознания в постсоветское — как со стороны «русского мира», возомнившего себя высшей цивилизацией (именно в таких терминах — «русская цивилизация»!), так и со стороны самостийной Украины с её расистскими и даже дорасистскими завиральными теориями первичности среди славянских племён, варварства «ватников», «русни» и т.д.

Столь глубокие заблуждения необходимо «выводить» на глубинном же уровне, начиная с популяризации теории Дарвина — хотя бы в её исходном, не дополненном ещё виде. Поскольку разрозненные и обманутые собственными господами «племена» до тех пор будут носителями господских (господствующих) воззрений на себя и общество, пока самообразованием не изживут на уровне базового понимания социальной и биологической действительности невежество и вульгарный идеализм, неизбежно вырастающие на месте формационно «выкорчеванного» научного коммунизма и атеизма.

Потому накануне Международного дня солидарности трудящихся — мы занимаемся ликбезом и смотрим фильмы, столь необходимые островкам советского народа. С разной скоростью, но не друг к другу, а в разные стороны регрессирующим, — пока не знающие рас и границ их господа прибирают к рукам бывшую их, всеобщую, социалистическую собственность, реальный базис братства и основу социального прогресса.

Дмитрий Чёрный, член ЦРК ОКП