Осташков, Тверь и Селигер после нашизма…

Озеро Селигер известно (я бы даже сказала «печально известно») на всю страну тем, что с 2005 по 2014 год там проводился одноименный охранительский шабаш для молодежи. За эти годы гостями мероприятия неоднократно были и Володимир Володимирович Красно Солнышко, и его Медвежонок, и все известные любители России за деньги, и безвозмездные любители поесть говна.

Старенький ЖЖ до сих пор помнит 100500 постов розовощеких подсриотов, вещавших, как хорошо им было на Селигере. Позже, когда Сурков был отстранен от молодежной политики, Якеменко занялся сетевым маркетингом и отъехал в Баварию, а Дрокова в США, дым стал пожиже, а трубы пониже, но, тем менее, разные прокремлевские мероприятия продолжали проводиться. В 2018 году в самый разгар предвыборной кампании на Селигер снова приехал наш т.н. президент, чтобы искупаться в т.н. проруби. Даже сейчас можно увидеть тексты вида «К +ерам ваше Таити, ̶н̶а̶с̶ ̶и̶ ̶з̶д̶е̶с̶ь̶ ̶н̶е̶п̶л̶о̶х̶о̶ ̶к̶о̶р̶м̶я̶т̶, я в отпуск езжу только на Селигер, потому что я Россию люблю».

Только лично побыв на Селигере я поняла масштабы творящегося все эти годы здеца. Да что там — я в шоке, если что.

Это при том, что в отличии от патриотов, годами не менявших локации, кроме как внутри Садового кольца, я Россию-то немного наблюдала и иллюзий не испытывала. И Тверскую область я видела до того, и эти поля, заросшие до краев борщевиком, и разбитые дороги, а то и их отсутствие, и разруху и запустение глубинки. И о том, что города вроде Торжка выглядят, как описано в известной песне группы «Несчастный случай», я в курсе.

Но Осташков на Селигере — ведь там должно быть все иначе, не так ли? Это же старинный город с кучей памятников деревянного и каменного зодчества, уникальная природа — такое облюбованное властями и профессиональными патриотами место, инновационный форум, мать его, проходил, Путин регулярно выступал по поводу развития туризма в тех местах.

А вот черта с два! Если в Твери запустение и разруху, вроде того, что я выкладывала на днях, надо все-таки (если честно) поискать, то Осташков состоит из тех запустения и разрухи. Весь город в стиле «мама, мы в аду». При том, что по степени нереализованного потенциала Осташков, наверное, на первом месте будет из того, что я видела. «Наша (несостоявшаяся) Швейцария», ага.

Жалко, конечно. Если на огороженных территориях частных гостиниц и в паре кафе еще все прилично, то на выходе из них объективная реальность бьет в глаза с каждым шагом. Если бы патриоты Газпрома хоть иногда обращали внимание на нее, то уже бы съели от досады локти вместе с руками —  замечательные старинные здания, включая храмы 18-19 века стоят в чудовищном состоянии, асфальт присутствует только местами и я представляю, как там ходить (особенно пенсионерам с палочками или мамкам с колясками), когда погода не так благонравна, как сейчас.

В 2019 году в Осташков привалило счастье, ура-ура — ̶п̶о̶п̶и̶л̶и̶л̶и̶ реконструировали одну центральную улицу. Ну как реконструировали?

Выложили плиткой бульвар, поставили элементы благоустройства и лавочки в таком хипстерско-казенном стиле, а разрушенные перекошенные почерневшие дома петровских времен по обеим сторонам как стояли, так и продолжают. «Как золотой зуб во рту прокаженного»(С).

Люди, разумеется, все понимают и при любом удобном случае стремятся покинуть сей «очаг настоящей русской культуры» — с 1989 года население сократилось уже вдвое и продолжает неуклонно сокращаться.

Так что же там так нравится тогда патриотам Газпрома? Природа?

Они думают, что это Путин в тот Селигер воду налил? Как они туда ездили вообще годами и какими глазами на это все смотрели?

Варианты ответа: а) крепко зажмуривались, б) они все там были под веществами, в) патриоты туда ездили в закрытых гробах, как граф Дракула, г) есть какой-то другой, выстроенный из фанеры Осташков, куда ездят патриоты? Чем эту невнимательность можно объяснить еще?

В общем, как любят писать патриоты Газпрома о европейцах — «тяжело им без российского газа». Только это можно скорее сказать о жителях Осташкова — тяжело им без доходов с российского газа.

Товарищ Спирит

---

От редакции: Я хорошо помню Осташков и начала, и конца 1980-х (как раз примерно 1989-го). Когда мы начали (где-то с 1984-го) почти ежегодно ездить семьёй на базу отдыха ГЕОХИ АН СССР — близ Залучья она. Моя восьмидесятилетняя бабушка не только учила меня плавать по-собачьи в Троясском озере, но и гребла с нами вместе на байдарке «Таймень»! Запустения в Осташкове не было, от вокзала постоянно ходили автобусы. Город не был «обложкой», но и глубинкой тоже не был. И, хотя его я видел в основном в районе речного и железнодорожного вокзалов, не скажу, что было что-то пугающее. Одно-двухэтажный город с прекрасным, современным (на начало 1980-х) бетонным речным вокзалом, от которого постоянно отплывали речные трамвайчики (такие же, как по Москве-реке ходят), причём плыли они в разных направлениях Селигера, за час три-четыре речных трамвайчика отбывали и приплывали обратно (другие). Вид с пристани был восхитительный, почти морской…

В нашу сторону шла «Лиза Чайкина» — причём коммунизм этих речных трамвайчков заключался ещё в том, что они там, где нет пристани, подплывали максимально близко к берегу. Это не считалось «дополнительной услугой». Иногда шорох гальки по дну даже пугал. Но вот такие были традиции. Плыть к базе ГЕОХИ надо было около часа — очень красивым , напоминающим лабиринт, путём, мимо затопленной колокольни… Я так понимаю, что теперь в роли колокольни — сам Осташков, в переносном смысле.

На Селигере, на Валдае тогда отдыхало очень много москвичей и ленинградцев — причём чаще «дикарями». Потому Осташков и был своего рода столицей туризма и хиреть не имел права — одни доходы «Речфлота» (была такая государственная транспортная структура, да-да!) от перевозок несметных орд «дикарей» могли бы покрыть самый изысканный «тюнинг» не только речного вокзала, но и центральных улиц. Кстати, процветали и сельскохозяйственно не простаивали и такие населённые пункты, как Залучье, строились и были для нас пунктом автобусной посадки по дороге обратно в Осташков, Новые Ельцы — санаторный посёлок городского типа, его 9-этажные, не хуже московских корпуса-башни были видны с нашего мыса «Шанхай» (геохишники так прозвали).

Потом мы были с моей первой возлюбленной Машей на базе (сейчас она стала частной, та база ГЕОХИ, но наши энтузиасты туда ездят «дикарями») уже в 1996-м летом — причём даже голосовали там, по месту отдыха, в Залучье, по открепительным талонам. Она — за Ельцина, я — за Зюганова. Неистово спорили на обратном пути, но любви это не мешало. Святые 90-е… А в самом Осташкове на автобусной станции (бетонная, слева от жел-дор-вокзала) помню красовался предвыборный плакат кандидата в президенты Жириновского, где он был почему-то в военной форме (неужто достал из шкафа свою КГБшную?), в фуражке-аэродроме, в компании военных, и что-то нёс как раз про патриотизм — «верен России» или что-то такое же по духу, про отечество…

Ну, а позже там были те самые слёты нашистов и молодонаглейцев, от которых у меня осталась небольшая «пачка» фотографий — 2009 года. По такому случаю, достаю из неё самые забавные. Этот репортаж сделала девушка левых взглядов, кстати. Тусовалась «на Дебаре», это в Строгино был у нас такой анклав левизны некоторое время…

Вот взятое мной у неё по свежим следам интервью. Полагаю, из него исчерпывающе становится ясно, как эти гнездившиеся близ кладбища юнцы-напоказ — «нагуляли» нынешнюю разруху не только Осташкову, но всей стране. То был пиар-пир, как бы банально сегодня такая «аналитика» ни звучала. И ничего кроме пиара да пира — буквально на могилах.

---

«Мы живем здесь как свиньи!» — Селигер-2009 глазами участницы

Самсонова Валентина оказалась там по «подмосковной путевке» — будучи политически не ангажированной, но с искренним любопытством студентки отправилась она в пятую смену (июль/август). Поскольку все познается в сравнении, взглянем после лагеря Че большими зелеными глазами студентки на лагерь «провластных», не опережая демонизирующими комментариями — чтобы во всей красе предстал «блеск нищеты» тех государственных прощелыг, что тратят огромные бюджетные (федеральные и региональные уже), наши деньги на…

— В этот знаменитый лагерь мог бы попасть простой желающий?

— Нет, нам, например, поступило предложение поехать из администрации города Железнодорожного. Туда же квота на двадцать человек попала от местной активистки МГЕР, которой не позволили собрать и отправить свою школьную ячейку.

— Не знал, что молодонаглейцы имеют ячейки и в школах, это что-то новое. Вместо пионерии-комсомолии, видимо. Так кто же были эти двадцать человек?

— Как я потом, уже на месте узнала — дети сотрудников администрации. Для них это был праздник, они хотели себя показать, похвастаться символикой своего города … Определенно, это был патриотизм, я бы за это их не осуждала. Просто они еще не знали, куда попадут.

— То есть, мажоры были движимы лучшими побуждениями. Кто оплачивал дорогу, каковы были взносы? Я слышал, в этом году удовольствие лицезреть Якеменко было небесплатным…

— Доставку на место оплачивали регионы. Они же за свой счет делали майки, кепки, блокнотики — все, чем хотели похвастать. На наших майках, красных и бордовых, на спине была большая надпись «Московская область», а на груди маленький герб области. Взнос — 1200 рублей плюс так называемая страховка еще тысяча. Это если ты сбежишь из лагеря или тебя выгонят, она не возвращалась бы. Дожившим до конца смены — возвращали.

«Мы живем тут как свиньи!»

— Что бросилось в глаза, запомнилось по прибытии на Селигер?

— Доехали мы очень комфортно, администрация наняла два шикарных автобуса, однако на месте нас встретил дождь. Забавно, что Путин побывал в лагере накануне, мы его не застали. Родительница друга, бывшего там со мной, звонила ему по телефону и радостно сообщала, что показали по ТВ: Путин красуется перед телекамерой, а в это время сзади кто-то кричит, видимо, своим родителям и всему народу: «Мы живем тут как свиньи!»… Нас долго держали в автобусах, поскольку их выстроилась целая очередь на КПП. Полчаса мы буянили: почему не можем выйти и дойти пешком? Но наша кураторша из администрации не смела ослушаться здешних предписаний и ну очень хотела привезти образцовую группу … Потом мы вытащили рюкзаки, ящики с символикой на вещах, и, у шатра с заграждениями 15 минут ждали в общей очереди, пока дядя в военной форме проверит наши паспорта.

— Только паспорта? Территория ведь была закрытой, что еще проверяли, как себя вели?

— Проверяли сумки — любой алкоголь изымался, проверяли даже фляжки. У кого находили — сразу отправляли домой с позором и без «страховки». По лагерю ходило предание, что в прошлой смене так кого-то «проводили» — через сцену, показывая нарушителей другим, чтоб неповадно было…

— Как устраивали вас? Просто у меня есть опыт, вынесенный из селигерского же туристического лагеря, которых там в 1980-е и ранее было очень много, интересно сравнить.

— О, этого радостного мига мы ждали три часа на рюкзаках! Наша куратор сказала нам после контроля — «Встретимся у стенда «Стань добрым!». На самом деле там было написано — «Стань донором!». И нам, видимо, уже ничего не оставалось, кроме как стать донорами всей нашей биомассы, поскольку нами как индивидуумами никто не спешил заняться. Мы наблюдали жизнь селигерцев, вдыхали приятные дымки костров, чувствовали свирепый голод, ждали инструктора, который должен был весь лагерь нам помогать, направлять, опекать. Наконец, часов в шесть вечера она появилась, наша Лена — нашистка, одним свои видом вызывающая некоторое беспокойство. Было неясно, чем конкретно и в каких количествах она злоупотребляет: возможно, сдачей крови, призывами к чему был увешан весь лагерь, возможно, долгими вечерними мероприятиями у костерка «Наших», в любом случае без колющих и режущих предметов тут обошлось вряд ли. Чуть позже нам выдали пять палаток, топоры, душ-топтун, консервы, макароны, крупы. Спальники и пенки были свои. Лена отвела нас на площадку примерно восемь на четыре метра, от которой нам досталась только половина , еще и на склоне, среди кустов можжевельника. На площадке уже встали лагерем другие ребята и девчата из Подмосковья — я сразу окрестила их люберами, поскольку их мальчики были явно мускулистее и нахальнее наших.

Место, где нам предстояло жить последующие 7 дней, можно было легко разыскать по ориентирам: близость главной сцены, туалетов, помойки и, наконец, кладбища. Ко всем вышеперечисленным достоинством нашего стойбища добавлялось отсутствие костра и дров, а также отсутствие материалов для оборудования лагеря (стола и скамеек). Так как никто из наших не спешил ставить палатки, мне пришлось самой заняться организацией: я побегала по территории, поискала площадку получше, но поняла, что выбор невелик — либо кладбище, либо помойки, либо перекопанная неизвестно под какие посевы земля. Народ тут пробавлялся чем умел, проявляя во всем повадки бизнесменов. Соседи, например, уже сперли где-то стол, оставшийся от предыдущей смены. Однако они проявили дружелюбие и поделились с нами этим столом. За ужином вокруг этого маленького столика мы стояли в составе сорока человек.

— Удалось что-то приготовить на костре?

— Куда там, из-за  отсутствия дров костер развести не сумели, сделали бутерброды с сайрой и запивали привезенной с собой минералкой. Но тут грянуло…

Адское построение (кладбище за сценой)

В девять вечера нас позвали на построение — за этим следили инструктора и комиссары, у них были бэйджики особого цвета, зеленые, с правом выхода за ограждение, за КПП. У сцены собирались все тысячи… Мы надели майки и кепки, пошли тоже на звуки музыки, которая играла долго и громко, песен пять. Гимны молодежных движений «Сталь», «Наши» и прочих менее известных, но не менее прокремлевских. Но главным хитом лагеря, конечно же, была песня «Давай, Россия, давай-давай!».

— Это как-то ассоциировалось с демографическими тренингами?

— Этой песней всех окончательно задолбали.  Странно было то, что песни повторяли — чей-нибудь гимн раза два за вступительный этот сэт. Вскоре на сцене появился Якеменко-старший, а потом часто оттуда выступал и его  младший брат, кстати.

— Династия и тут застолбила «поляну»?

— Да, причем большую. Сразу за сценой №1 начиналось кладбище. Меня еще неприятно поразило оформление сцены, которая ничуть сама не уступала тем, что на Красной площади ставят по праздникам — по количеству световой и музыкальной аппаратуры. А задником сцены была растяжка с огромными портретами Путина и Медведева. Я вообще не люблю толп, но тут сочетание всех этих детей в майках с разной символикой, портретов и громкой музыки — доводило до отчаяния. А тут еще и промывка мозгов от Якеменко: «Вы — инновационная молодежь, вы приехали сюда показать ваши достижения и проекты, если же вы не заключите здесь контракта, то вы зря потратили время»… У меня после этой пропаганды сразу возникло желание отчалить.

— А что за контракты, проекты?

— По идее, по легенде — сюда все должны были приезжать с уже готовыми проектами, чтобы на месте из «защитить» и найти партнеров для их реализации. Но понятно, что все приезжали с пустыми руками, чтобы отдохнуть. В итоге, большинство, конечно, забивало на всю эту имитацию бизнеса и государственного строительства. Но нас упрямо учили: есть два ресурса — административный и денежный, вы должны наладить связи, заключить контракты…

— Кто-то что-то заключил в итоге?

— Только одна мне известная девушка. Понятно, что идея была высосана из пальца, но на решила быть прилежной — заключила с «Нашими» контракт на проведение в ее городке Дня дружбы. По этому контракту она ответственна за сбор публики, а нашисты выставляют сцену и пиарятся по полной программе. Как она будет людей теперь собирать?..

— Главное чтобы не потребовали неустойку. Чем окончилось шоу Якеменко?

— Право, славненько!

— После него выступала «ВИА Гра». Причем, это выступление было адресовано как нашей части лагеря («Лидерством» мы назывались), так и «Православию», это вторая часть лагеря, лидером «Православия» был сам Василий Якеменко, кстати.

— Это еще что, я сама «ВИА Гру» смотреть не осталась, понятно. Но вот, под конец смены, выступление православных металлисток — видела. И вообще бюджет на рок-звезд был, видимо, весьма обширным — выступал и Кен Хенсли, мировая звезда тяжелого рока. Но куда ему до наших пророкерш! Это был убой, конечно. Длинноволосые девахи в коже, которых многие упорно путали с парнями-байкерами, выступали на сцене с крестом и иконой — призывали гроулингом к покаянию и богоборчеству. Музыка была весьма агрессивна, а пение брутально и невнятно. Многие искренние участники «Православия» подходили к поющим «сестрам» и говорили: мол, это же не наш метод! Но хэви- и даже блэк-метал в тот вечер явно перешел на службу господа «нашего»…

Лекции строгого режима

— С чего начинался ваш лагерный день?

— В 8 утра — гимн РФ, потом детские песенки. Из-за ливня зарядку отменили, а я начала готовить бунт — и, как потом выяснилось, не я одна. Мой бунт начался с расписания занятий — нам предписывались конкретные лекции, никакого выбора. Так настаивала наша чахлая нашистка Лена. Она настолько там зачахла, что однажды попросила у нас банку тушенки — другие не давали, а она оголодала. Так вот: я ей открыто заявила, что мы приехали сюда не ради того, чтобы ходить на лекции по графику. Она решила пойти на компромисс, спросила меня, как самую требовательную — на кого, мол, я хочу пойти сегодня и далее? Я сказала, и она подытожила: «Тебя я отпускаю, а остальные идут строго по плану!».

— Что же было в плане?

— Публичные лекции випов, дизайн проектов — нас учили составлять бизнес-планы. Часть преподавателей, более-менее толковых — была из МГГУ имени Шолохова. Бизнес-план для нас раскладывался так, как всякое планирование: сколько стоит, сколько времени, к кому обратиться, сколько дней согласовывать с администрацией и т.д. Там не столько преподы были полезны, сколько толковые ребята из Котельников, бывшие в нашей группе. Они в своем Совете молодежи города уже научились выбивать площадки, проводить праздники…

— Интересно, как они попали в этот совет? Не так ли, как вы на Селигер, то есть по блату или просто по приглашению родителей-администраторов, а?

— Вот этого не знаю. Но, независимо от социального происхождения, народ в лагере явно не собирался достигать каких-то навязываемых ему высот. Был один человек, который сюда приезжает каждый год — именно отдохнуть, покупаться, потусоваться… Свободного же времени у нас было: с 9 до 10 утром и с 19 до 21 вечера, плюс еще пару-тройку часов до отбоя после девятичасового построения.. И надо еще учесть ночное дежурство: нам было предписано днем (одному человеку!) готовить всем трапезы, а вечером вдвоем дежурить у костра. Но мы пошли на нарушение и постановили днем тоже дежурить вдвоем,  ведь невозможно двадцать человек накормить в одиночку …

— А почему вообще были нужны очные дежурства? Каких врагов опасались — ведь лагерь за оградой, никто не залезет? У нас в лагере Че — понятно, почему дежурили, мы были островком в буржуазном и ментовском окружении, как СССР в начале своего существования…

— Дежурить надо было потому что — воруют!

— Вот это да! Сами у себя? А как же единение под портретами Путина-Медведева? Или это для повышения духа конкуренции?

— Уж не знаю… Но факт остается фактом — поэтому нам сразу же такой распорядок дежурств и предложили. В час ночи отбой — и вахта. Дрова для костров — были на вес золота, когда приезжал дровяной грузовик, то сбегалась очередь. Там за всем надо было присматривать. Ибо — за провинности штрафовали. Твой бэдж снимали, относили в штаб, там заносили в базу данных (номер, группа, куратор), а возвращали на следующий день с дырочкой пробитой дыроколом. Вернуть бэдж владельцу мог только инструктор.

Эпидемия и протест

— Не пойму, как такой распорядок уживался с бизнес-пропагандой, ведь буржуям свойственны либеральные наклонности, а не строевые. Как вы это выдерживали?

— Прямо с утра и выдерживали. Девочки — на зарядку (проводили фитнес-тренеры), мальчики — на пробежку. Хотя, честно говоря, предписания полувменяемого инструктора я выполнять не старалась. И вот, подтверждая, что не я одна такая в лагере, в самом конце смены произошло очень значимое для меня событие: группа из Ленинградской области устроила акцию протеста. Они написали транспаранты с фамилиями чиновников и шли через лагерь, скандируя, позоря их. У группы не было денег на обратную дорогу — их же региональные власти и обманули. Ребята прошли мимо нашего лагеря, я пообщалась с ними, поддержала. Ситуация была безвыходная для них. И важно, что, как позже я узнала, они добились своего такой смелой акцией — некто из организаторов дал им взаймы, но с тем, чтобы по возвращении всё вернули.

— Интересно, он свои личные деньжата дал взаймы-то? Молодцы, вот они и выполнили задачи своего стихийного «проекта», не на роскошь, а на необходимое выбили денег.

— Да, организация там была поставлена с одной стороны тоталитарно, но с другой — бездарно. Например, когда все за два дня до окончания заболели, каждый второй чихал и кашлял. Все занятия превратились в ежесекундные перекашливания разных рядов, бацилла распространялась мгновенно. Так же закашливали и торжественные минуты гимнов на построении — удержаться не могли. Никого толком не лечили, в медпункте нашим ребятам выдали три таблетки парацетамола и всё — это при температуре в тридцать восемь…

— Да, учились быть деловыми в экстремальных условиях, однако. Так как же должны были заключаться контракты — с организациями типа «Наших» или не только с ними?

— Главной целью — были випы. Те, кто читал лекции, они жили отдельно. К ним нужно было подходить и за пять минут распиарить свой проект, попытаться выбить из них админресурс. Конечно, мало было желающих выступать в такой глупой роли. Тем более что Жириновский и прочие випы явно ничего не могли предложить, они не являются ни админресурсом, ни денежными мешками. По крайней мере, официально, а масок там они не снимали, конечно.

— Я так понял, что Селигер-2009 в миниатюре изобразил для вас все государство российское в нынешнем виде. Есть денежные мешки и есть чиновники — а ваша роль, это «шакалить», бегать между ними и пытаться выбить свою долю под проекты, убедить деньги и власть имущих в вашей значимости. В сущности, Сурков, Якеменко и  Ко — учили вас своему ремеслу. Какие ты вынесла мысли и ощущения за пределы этой школы лидерства строгого режима?

— Мне понравились некоторые ребята, говоря тамошним языком — человеческий капитал. Из Котельников, протестующие из Ленинградской области и другие. Люди умели там быть людьми не благодаря программе, а вопреки ей, налаживали дружеские, а не бизнес-связи и так далее. Еще, конечно, посмотрев на игры в деятельность захотелось реальной деятельности — но только подальше от чинуш-прохиндеев, от админресурса, который ничего никому не дает, а только берет, как известно.

Сцена перед выступлением православных рокерш. Интересно, что сестры во Христе там делали с портретом Маркса во время выступления (слева внизу, находился под значительно бОльшим портретом Медведева)? Наверняка истязали! Воинствующее, государственно поддерживаемое мракобесие…

Д.Ч.