К столетию шахтёрской битвы с капиталом у горы Блэр

Период конца августа — начала сентября исторически связан со знаковыми датами в мировой истории шахтёрского рабочего движения первой половины ХХ века. Сто лет назад в североамериканском штате Западная Вирджиния произошла одна из наиболее значимых локальных классовых войн – вооружённое противостояние шахтёров угольных рудников и наёмников хозяев угольной корпорации, которых поддержали федеральные войска.

Манифестация бастующих шахтёров двигалась с окраин округа в его центр, чтобы заявить ещё раз о том, что они не хотят больше терпеть ужасающие условия шахтёрского труда и быта в горняцких посёлках. Это было одно из последних выступлений начала прошлого века среди череды «угольных войн». И после поражения североамериканских шахтёров под горой Блэр положение шахтёров в капиталистическом мире оставалось и остаётся стабильно приближенным к пропасти, на грани выживания. В то же время года, но на 14 лет позже, в первом социалистическом государстве – Советской России, успевшем восстановиться после разрушительной гражданской войны и интервенции почти всех государств-членов Антанты, – первый в мире трудовой подвиг в шахтёрском забое совершил Алексей Стаханов. В ночную смену, с 30 на 31 августа 1935 года вместе с двумя крепильщиками Стаханов добыл рекордное количество угля – 102 тонны, что при существовавшей тогда в Стране Советов норме в 7 тонн означало, что Стаханов превысил норму в 14 раз.

Первые два десятилетия ХХ века США лихорадили настоящие «угольные войны». Происходившие на рубеже веков первые угольные конфликты работодателей и шахтёров перешли на новый этап. Наиболее крупными столкновениями шахтёров и рейнджеров (наёмников) стали: забастовка Paint Creek-Cabin Creek в 1912, битва при Эвартсе и вооруженная борьба шахтёров у горы Блэр 1921 года. Несомненно, решимости и отваги сплотившимся и вооружившимся американским шахтёрам придавала победа большевиков в тяжелейшей Гражданской войне, победа пролетариата, ставшего в РСФСР правящим классом. 

Штат Западная Виргиния тогда был основой угольной промышленности США: в нём были бассейны с наибольшим количеством рудников. В штате процветала выгодная для его административного управления порочная практика передачи земель с угольными месторождениями в безраздельное владение частным компаниям. Они организовывали изолированные от остального мира шахтёрские посёлки, где вводились строгие, почти тюремные, правила. Шахтёр не мог просто уехать с территории шахтёрского посёлка, рассчитавшись с работодателем, потому что не имел возможности выплатить начальству все долги.

Откуда долги? Всё необходимое шахтёры и их семьи приобретали в своём посёлке, в магазинах, принадлежащих угольной компании, – жильё, одежда, и продукты продавались по ценам, назначенным компанией. Деньги на руки фактически не выдавались, все расчеты велись посредством записей в специальной индивидуальной тетради. Если шахтёру нужно было получить деньги, например, за 10 лет работы, часто оказывалось, что ему не только не начислены деньги, но он и его семья – в долгу перед компанией, который доходил до 800 долларов. Правомочность долгов подтверждалась чеками и квитанциями.

Норма выработки у шахтёров с рудников Западной Вирджинии была не менее 16 тонн угольной породы за смену (откуда родом знаменитая песня «Я отгрузил шестнадцать тонн»), в случае же невыполнения нормы шахтёру назначался за смену определённый штраф. Угольные операторы платили частным детективам, дабы агенты следили, чтоб профсоюзные организаторы не отправлялись из центра штата в регионы и не «баламутили» рабочих, – ведь именно на добыче угля в рудниках, расположенных в провинциальных округах, держалась основная прибыль владельцев корпораций горнодобывающей промышленности. Агенты частных компаний, нанимаемые угольными операторами, использовали все возможные средства: подкуп, запугивание, преследование, шпионаж и даже убийства.

Политическая структура в городе Матеван штата Вирджиния, отличалась независимым и демократическим характером: местные политики отказывались сотрудничать с угольными операторами и агентами компаний. Мэр городка Матеван, в округе которого располагался крупный рудник, Кабелл Тестерман, был одним тех, кто симпатизировал горнякам: было известно, что мэр не поддался на уговоры и на денежный подкуп агентов, настаивающих, чтобы на крышах Матевана разместили пулемёты.

Во главе городской полиции был 27-летний Сид Хэтфилд, который, ещё будучи подростком, работал на угольных шахтах, – в случаях конфликтов шахтёров и администрации он не бросал бездумно своих копов на выполнение задач всемогущей угольной корпорации, как это было в других округах штата.  К 1920 году агитация профсоюзных активистов (одним из них был Фрэнк Кини, президент местного отделения профсоюза) была встречена шахтёрами с воодушевлением: 3000 шахтеров округа Минго вступили в профсоюз. Агитировал Фрэнк, конечно, и рассказами о победах Красной Армии в далёкой России, о победе пролетариата в Петрограде, о 8-часовом рабочем дне, о Великом Октябре, о Ленине и первых декретах большевиков. Но вслед за этим последовало увольнение всех членов профсоюза, и люди из детективного агентства «Болдуин-Фелтс» прибыли в Матеван.

У них было задание – выселить семьи уволенных шахтёров из горняцких посёлков. Одиннадцать  вооруженных наёмников отправились в посёлок Stone Mountain Coal Co и начали насильственные выселения: под дулом пистолета женщин с детьми выгоняли из домов под дождь, выбрасывали их вещи на дорогу. Соседи – шахтёры, которые в это время были не на смене, и оказались очевидцами, — пришли в ярость и послали сообщение в город.

Покинув горняцкий посёлок после беспредела, который они там устроили, агенты вернулись в Матеван. Однако по дороге на железнодорожную станцию, где они собирались сесть на поезд и уехать из округа, их задержал шериф Сид Хэтфилд, которого послал для ареста частных агентов мэр города. Один из агентов заявил, что у него есть ордер на арест самого шерифа. К этому моменту подошел мэр Кейбелла Тестерман, и заявил агентам, что их ордер на арест Сида поддельный. 

После слов мэра вспыхнула перестрелка: агенты первыми открыли стрельбу, и один из них был застрелен. В результате перестрелки, названной позже «резнёй в Матеване», и послужившей первым толчком для дальнейших событий, – были убиты мэр города Тестерман вместе с двумя горожанами, и несколько представителей частного агентства. 

Эта перестрелка имела символическое значение для шахтеров: считавшееся неуязвимым детективное агентство было остановлено, а его агенты наказаны за несправедливость. Мэр Тестерман стал легендой в округе, а шериф Сид Хэтфилд – героем шахтёров, желающих, вопреки воле владельцев угольной компании, вступить в профсоюз.

Победа защитников выселяемых семей горняков над наёмниками стала символом надежды рабочих на то, что гнёт угольных операторов и их наёмников-детективов может быть свергнут при  солидарности самоуправления и пролетариата. В течение лета и осени 1920 года профсоюз горняков набирал силу в округе Минго. Вместе с этим нарастали репрессии угольных операторов и их наёмников.

Выше и ниже течения реки Буксир, пересекающей Матеван, в течение 1920 года время от времени вспыхивали перестрелки. Для наведения порядка губернатор привлёк полицию штата Вирджиния, и полицаи совершили налёт на палаточный городок Лик-Крик: выселенные угольными магнатами шахтёры, населяющие его, отстреливались. В результате перестрелки полиция штата под дулами ружей арестовала многих шахтеров: копы разрывали брезентовые палатки и выбрасывали вещи шахтерских семей. 

В это же время «Вождь Хэтфилд», как называли шерифа шахтёры, укреплял сопротивление, превратив ювелирный магазин Тестермана в оружейный склад. Однако вскоре шерифу пришло из столицы штата официальное обвинение, и 26 января 1921 года состоялся суд над Хэтфилдом за убийство агента Альберта Фелтса. Эти события привлекли к делу шахтёров внимание всей страны, чему способствовал Сид Хэтфилд, который охотно шёл на общение с журналистами, рассказывая им, как на самом деле происходили события в Матеване.

Шериф Сид и его друзья были оправданы — так как жертвы были с обеих, вступивших в перестрелку, сторон, и агентами сперва был убит мэр города. Немалую роль сыграло и внимание прессы, внимание страны, прикованное к этой истории – ибо свят федерализм в США, как и самоуправление в штатах на основе собственного законодательства. Однако происки наёмников угольных компаний и полиции штата всё же привели к неудачам в деятельности шахтёрского профсоюза: 80% шахт Вирджинии начали работать после забастовки, но только после того, как угольные операторы подписали контракты с частью бывших бастующих, взяв с них обещание не вступать в профсоюз под страхом быть уволенными или арестованными. 

Весной 1921 года профсоюз начал полномасштабное контрнаступление, ведя агитацию на «непрофсоюзных» шахтах. Классовая битва разгорелась с новой силой. Правительство штата ввело военное положение в округе. Шахтёры восприняли это как серьёзное наступление на их права, и ответили на чрезвычайное положение саботажем и партизанщиной. Сотни из них были арестованы.

7 августа 1921 года лидеры отделения шахтёрского профсоюза UMW юга Западной Вирджинии организовали митинг у Капитолия в Чарльстоне, на котором требования шахтёров провозгласили социальные активисты, ветераны предыдущих классовых конфликтов региона, – Фрэнк Кини, Мэри Харрис и Эд Муни. Они инициировали встречу с губернатором Морганом, и передали ему список требований шахтёров. Но губернатор отверг требования трудящихся, вынужденных вести борьбу с нуждой в условиях тяжёлого существования в горняцких посёлках. Тогда в шахтёрской среде возникла идея – идти в Минго, чтобы освободить арестованных шахтёров и потребовать у властей отмены фактически военного положения и прекращения несправедливых репрессий. Непосредственно на пути шествия горняков и находилась гора Блэр.

Несмотря на прозвучавшие ещё 7 августа призывы не предпринимать радикальных шагов, а укреплять профсоюз на местах, – которые прозвучали со стороны активистов профсоюза UMW, – горняки, возмущённые губернаторским отказом удовлетворить их требования, были готовы на всё. Наиболее горячо призывала шахтёров к здравомыслию и умеренности в решениях популярная среди трудящихся Западной Вирджинии пожилая активистка профсоюза Мэри Харрис – её называли «мамаша Джонс». Она опасалась, что возмущенные и горящие справедливым негодованием горняки спровоцируют своей манифестацией столкновение с силами правопорядка округа Логан.

Было известно, что шериф округа, Дон Чафин при финансовой поддержке Ассоциации угледобытчиков округа сформировал отлично вооружённую частную армию – численностью почти в 2000 человек.

Мамаша Джонс справедливо опасалась, что столкновение не имеющих военной выучки и почти не вооружённых шахтеров с вымуштрованными полицейскими и рейнджерами угольной компании может превратиться в бойню. Но шахтёры понимали и что отступать некуда: начав организованно вступать в ряды UMW, они уже ожесточили против себя хозяев угольной корпорации, и ожидать смягчения условий труда, как и облегчения условий жизни в шахтёрских посёлках нет смысла. Для организации шествия-манифестации шахтёры собрались у горы Ленз-Крик, и 20 августа в количестве около 13 тысяч человек вышли оттуда и начали движение в Логан.   

Шериф Логана тем временем готовился к обороне на горе Блэр. Предварительно он мобилизовал детективов и охранников шахты, а также обратился к губернатору за разрешением в случае необходимости воспользоваться вызванными федеральными войсками. 24 августа 1921 года около пяти тысяч шахтёров перешли горы Ленз-Крик. Осведомлённый о событиях в угольном бассейне Вирджинии, Президент США Уоррен Хардинг отправил своего представителя для переговоров с профсоюзом UMW. Посланник президента заявил профсоюзным представителям, что выступление горняков будет расценено как государственная измена, и распорядился дать шахтёрам команду возвращаться. Но даже если бы шахтёры согласились, транспорт для их возможной перевозки обратно был предоставлен с опозданием. 27 августа полиция штата напала на группу шахтёров в Шарплзе, застрелив двух из них. Узнав об этом, разъярённые шахтёры решительно двинулись к горе Блэр. Некоторые активисты профсоюза опасались, что локальные стычки превратятся в полномасштабные боевые действия. 

Первоначально на пути марша шахтёров встали нанятые компаниями рейнджеры, шериф с полицейскими и отряженными губернатором представителями «агентства Пинкертона», – их было около 3 тысяч человек. Однако восставшие шахтёры оказали неожиданно упорное сопротивление. Тогда в ход были двинуты силы национальной гвардии штата. Противостояние между шахтёрами, вооружившимися кто чем мог, и представителями крупного капитала, объединённого с силами правопорядка и федералами, длилось несколько суток. Это были полномасштабные боевые действия, фактически война капитала против слабо вооружённых рабочих, война всех ветвей власти США против своего же народа.

Ко 2 сентября в боях с федералами и наёмниками погибло более 100 шахтёров, ещё более сотни людей были ранены. К ожесточённому оружейному огню, направленному против обездоленных и восставших горняков, добавились разрывы бомб, которые наёмники корпорации сбрасывали с частных самолетов.  Осознавая, что в случае дальнейшего сопротивления все восставшие будут уничтожены регулярной армией, и опасаясь расстрелов членов шахтёрских семей, профсоюзный лидер Билл Близзард обратился к шахтёрам с предложением разойтись по домам, предварительно спрятав оружие, – но было уже слишком поздно.

По предварительной просьбе шерифа Дона Чафина в конфликт вмешались подоспевшие к горе Блэр силы армии ВВС США: по приказу генерала Билли Митчелла в зону конфликта была даже переброшена боевая авиация. Следом за частными самолётами, начали бомбить не имеющих своей артиллерии (тем более зенитной) граждан США господа федералы. В России в те же месяцы завершалась победой рабочих война с теми же армиями (не всегда действовавшими своими руками – часто вооружавшими колчаков и врангелей, савинковых и красновых, всю «белую» свору), и США конечно же боялись рецидивов мировой революции даже в лице вооружённых кое-как шахтёров… 

Маяковский в 1919-м писал, призывал, словно предвидел все эти события, ощущал пульс пролетариата в мировом масштабе:

Подымайтесь!

                                 Довольно поспали там,

                    колыбелимые пылью шоссе!

                    Иде-е-е-е-м!»

                    И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и.

                    К каменноугольным идемте бассейнам!

                    За хлебом!

                               За черным!

                                          Для нас засеянным.

(из поэмы «150 миллионов»)

А вот из «Летающего пролетария», написанного уже после битве у горы Блэр:

Когда

перелистываем

газетный лист мы, перебираем

новости

заграницы болотной, натыкаемся

выдумали

ученые империалистовы: то газ,

то луч,

то самолет беспилотный.

(…)

«Товарищи,

ясно! Угроза

Европе

и Азии красной. Америка

разбитой буржуазии оплот на нас

подымает

воздушный флот. Не врыть

в нору

рабочий класс. Рука — на руль!

Глаз — на газ!»

В 1925-м году Маяковский пишет о авиации, которой так не хватало восставшим пролетариям, шахтёрам в Вирджинии…

А вот непосредственно о том, как предотвратить империалистические войны (тоже классовые, но в масштабах континентов):

Мы

эскадра москвичей прорвались.

Нас

не видели. Под водой

до Америки рейс. Взлетели.

Ночью

громкоговорители поставили.

И забасили

на Нью-Йорк, на весь. «Рабочие!

Товарищи и братья! Скоро ль

наций

дурман развеется?! За какие серебреники,

по какой плате вы предаете

нас, европейцев? Сегодня

натравливают:

— Идите! Европу

окутайте

в газовый мор! А завтра

возвратится победитель, чтоб здесь

на вас

навьючить ярмо. Что вам

жизнь

буржуями дарена? Жмут

из вас

то кровь,

то пот. Спаяйтесь

с нами

в одну солидарность. В одну коммуну

без рабов,

без господ!» Полицейские

за лисой лиса на аэросипедах…

Прожектора полоса… Напрасно!

Качаясь мерно, громкоговорители

раздували голоса лучших

ораторов Коминтерна. Ничего!

Ни связать,

ни забрать его радио. Видим,

у них

сумятица. Вышли рабочие,

полиция пятится. А город

будто

огни зажег, разгорается

за флагом флажок. Для нас

приготовленные мины миллиардерам

кладут под домины. Знаменами

себя                                                            

осеня, атаковывают

арсенал.

(…)

Всего в битве у горы Блэр приняли участие до 15 тысяч вооруженных шахтёров. Тот факт, что на подавление шахтёрского марша, были брошены силы федеральной армии США, в Штатах вызвал особое возмущение: ведь среди 15 000 горняков находились и заслуженные ветераны ВС США, прошедшие Первую мировую…

После подавления восстания, группки шахтёров, отступившие в леса, какое-то время пытались продолжать вооруженные вылазки, ведя партизанскую борьбу. Но, окончательно поняв, что неравное противостояние закончилось поражением, оставшиеся невредимыми горняки рассеялись. Некоторые из них устроили схроны оружия в горном лесу, – в этих местах в течение прошедших сотни лет мальчишки, туристы и археологи находили и до сих пор находят фрагменты заржавевшего оружия, пули и гильзы от снарядов. 

После поражения восстания, при полной поддержке правительства президента Уоррена Хардинга, шахтёры и их семьи подверглись репрессиям со стороны представителей корпораций. Это вынудило многих горняков покинуть профсоюз: за полгода количество членов UMWA уменьшилось в пять раз.

После поражения шахтёров в кровавом и неравном сражении у горы Блэр возможность усиления деятельности шахтёрских профсоюзов на какое-то время стала нереальной. В то же время, битва у горы Блэр имела широкий резонанс по всем Соединённым Штатам. Благодаря мужеству шахтёров, противостоящих владельцам угольной корпорации, их приспешникам и поддержавшим их федеральным войскам, стало очевидным реальное положение классовых сил в мире капиталистического «свободного рынка».

Кроме того, американцы узнали об ужасных условиях, в которых живут шахтёры. В дальнейшем пример мужественной классовой борьбы простых шахтёров и активистов UMWA помог развитию рабочего движения в США, где независимые профсоюзы были организованы и в других отраслях промышленности. Среди них в истории борьбы трудящихся за свои права наиболее яркий след оставил профсоюз рабочих сталелитейной промышленности.

Сегодня мы снова вступили в эпоху экономического коллапса капиталистической системы, охватившего все континенты планеты.  Существует представление о том, что в современном мире, который переживает абсолютно новый этап развития производительных сил, в цифровом варианте, – пролетариат как активная сила классовой борьбы – не актуален. Однако жизнь показывает, что профессия шахтёра, или трудящегося ресурсодобывающей промышленности – не отмерла.

Само это мнение, периодически всплывающее в псевдонаучном неолиберальном дискурсе, – девальвировано. Мировая армия трудящихся шахт и рудников, занимающихся добычей востребованных в промышленности руд и полезных ископаемых, по-прежнему продолжает своё существование, – горняки добывают медь, никель, литий и даже уголь, который по-прежнему необходим, хотя не в той мере, как это было в прошлом.

Шахтёры почти в каждой из стран Евразии и Америки сейчас всё чаще оказываются точно в той же ситуации, что и американские горняки в 1921-м году, которые были вынуждены восстать против тирании алчных хозяев угольных корпораций, и, отложив кирку и отбойный молоток, взять в руки оружие… 

Профсоюзная борьба трудящихся за свои трудовые права и за жизнь, достойную человека, продолжается.

Хватит ли нам сил, чтобы объединиться и бросить вызов беспощадной системе Капитала, которая отнюдь не стала мягче с тех пор, как (100 лет назад!) произошла одна из классовых битв у горы Блэр?

Капиталистическая Система обрела лишь кажущиеся лоск и неуязвимость. Современная неолиберальная Система трещит по всем швам. Её кризис очевиден, но вместе с собой она готова унести с собой в небытие всё человечество.

Это не приговор нам с вами. Это – констатация необходимости той неотвратимой классовой битвы, которая началась с появления первых эксплуататоров и с первого, брошенного им в лицо, вызова эксплуатируемых. Этот вызов должны подхватить все сознательные трудящиеся, все народы мира, – ведь правящие в глобализированном мире транснациональные капиталистические элиты представляют самую количественно малую группу, – не более 7 % от всего населения.

Только объединившись в единый революционный коммунистический интернационал, мы сможем выиграть главную стратегическую битву – битву за саму жизнь на Земле.

Алёна Агеева