С днём рождения неистового Виссариона, товарищи!
Сегодня прогрессивная Россия отмечает 210 лет со дня рождения великого публициста, вдохновителя революционного движения ещё 19 века — Неистового Виссариона, как звали его современники, литераторы. Его критическая мысль и художественное творчество пробудили к жизни и дальнейшему развитию антиклерикальных, антимонархических и, наконец, революционно-демократических, социалистических идей — столько талантов той знакомой нам ещё по школе классической литературы и публицистики, что всех строкой не перечислить, проще посмотреть биографический фильм о нём, снятый ещё при Сталине на Ленфильме — он приведён в самом низу биографии его…
Невозможно понять и прочувствовать, если угодно, стиль изложения и сами размышления Ленина, его «мыслящей гильотины», не поняв ранее стиля и неистовости Белинского в осуждении им регрессивности, мракобесия и отсталости в любых её проявлениях. Вот где рождался политический, большевистский по сути, революционный слог, ставший чеканным шагом самой Советской Эпохи, самого социального прогресса в ХХ веке. Горжусь, что в Ашукино проживаю на улице его имени!
Дмитрий Чёрный, писатель
Виссарион Белинский – яркий представитель русской критической мысли 19 века. Он стал основоположником этого художественного направления в России. Писатель поддерживал западнические идеи и опережал современную ему буржуазную мысль. Высочайшей оценки его труды удостоились спустя годы после кончины автора.
Виссарион Григорьевич Белинский появился на свет в Финляндии 11 июня 1811 года в семье лекаря. Когда мальчику исполнилось 5 лет, Белинские покинули родные места и переехали в Пензенскую губернию. Здесь юный Виссарион изучал грамоту с местной учительницей, а затем начал посещать училище. В 1825-м он стал учеником местной гимназии. Русский язык и литература были главной любовью мальчика. Он впадал в забвение, когда зачитывался книгой или журналом.
Образование в уезде оставляло желать лучшего. Виссарион перестал посещать уроки, так как они не приносили желаемых познаний и удовлетворения. В 1825 году Белинский предпринял поездку в Москву, где поступил на словесный факультет главного университета города. У семьи не хватало финансов, чтобы поддерживать сына, но это не останавливало его. Самонадеянный юноша жил впроголодь до тех пор, пока ему не назначили стипендию. Образование Белинский получал за казенный счет.
Постепенно вокруг интеллигентного молодого человека собрался небольшой кружок. В его крохотной комнате университетского общежития встречались Александр Герцен, Николай Станкевич, Николай Огарев и другие любители литературы и философии. Приятели обсуждали различные произведения, делились взглядами на политическую ситуацию в стране, разговаривали о социальном устройстве и искусстве в России. Между собой студенты называли импровизированное объединение «Литературное общество 11 нумера».
Спустя год после начала обучения Белинский написал свое первое произведение. Им стала драма под названием «Дмитрий Калинин». Сочинение повествовало о проблемах крепостного права. Автор осуждал традиционные устои и помещичьи права. После рассмотрения произведения цензурный комитет Московского университета запретил издавать его. Более того, студента стращали каторгой и ссылкой. За первым неудачным опытом последовали болезнь и отчисление. В 1832 году педагоги решили, что юноша имеет слишком слабое здоровье и скромные способности к обучению. Ему отказали в возможности получения образования. Денег у Белинского не было. Чтобы заработать на жизнь, он занялся литературными переводами и частными уроками.
Начав самостоятельную жизнь, Белинский познакомился с Борисом Надеждиным, основателем журнала «Телескоп». Новый приятель предложил писателю скромную работу в виде переводов статей для издания. Постепенно нащупывая собственный путь, Белинский определился с делом жизни. В 1834 году вышла первая критическая статья писателя, ставшая фундаментом его публицистического будущего.
Вместе с давно знакомым Станкевичем с 1833 года Виссарион Григорьевич посещал литературные кружки Константина Аксакова и Семена Селиванского. Писатель часто переезжал с одной квартиры на другую, так как его доходы оказались крайне скудны, а для литературной деятельности не было приспособленного пространства. Он временно останавливался у друзей: в квартире Бориса Надеждина, в доме Александра Сухово-Кобылина и даже жил в корпусе Московского Университета. К 1835 году Белинский получил работу секретарем у литератора Сергея Полторацкого.
В 1836-м журнал «Телескоп» закрылся, что практически уничтожило Белинского, бывшего на тот момент руководителем отдела критики. Только поддержка близких друзей позволяла литературному деятелю сводить концы с концами. Аксаков пригласил Белинского преподавать в Константиновский межевой институт, и в учебное время у мужчины была постоянная работа.
В том же году он получил место внештатного редактора журнала «Московский наблюдатель». Издание закрыли спустя 3 года, а Белинский вновь оказался не у дел и без средств к существованию. Его выручил Арсений Краевский, руководивший критическим отделом журнала «Отечественные записки». В редакции писатель сдружился с Василием Боткиным. Затем Белинский покинул Москву и переехал в Санкт-Петербург.
Виссарион Григорьевич с юных лет интересовался философией, романтизмом в литературе, был протагонистом идей Гегеля и Шеллинга (объективного идеализма). С 1840 года он позволял себе резкие высказывания в адрес детерминистического прогресса, ставя судьбу конкретного человека превыше мировых судеб и интересов. Демонстрируя приверженность философскому идеализму, Белинский был, между тем, атеистом, и в письмах Гоголю осуждал церковные традиции.
Биография Белинского безраздельно связана с литературной критикой. Патриот и западник, он был противником славянофильской идеи, воспевавшей патриархат и устаревшие устои. При этом писатель оказался яростным противником народничества. В своих работах он утверждал важность реалистических принципов в литературе.
Белинский был основоположником научного подхода в этом направлении и пропагандировал «натуральную школу». Ее основателем критик называл Николая Васильевича Гоголя. И его же подвергал суровейшей объективной критике.
Виссарион Григорьевич разделял духовную и физическую природу человека, видя источник прогресса в развитии сознания и прогрессивных идеях. Белинский говорил, что искусство представляет собой способность мыслить образно, и это едва ли не так же сложно, как мыслить логически.
Несмотря на большое количество понимающих и участливых друзей, Белинский часто испытывал чувство одиночества и мечтал о настоящей семье. Нестабильное материальное положение и шаткое здоровье делали личную жизнь писателя еще более безрадостной. Возлюбленной Белинского стала Мария Васильевна Орлова. Они познакомились в период жизни Белинского в Москве и в 1842-м встретились вновь после разлуки. Орлова восхищалась творческими изысканиями критика и видела в нем новатора. Влюбленные вели переписку. В 1843 году Виссарион Григорьевич приехал к Марии Васильевне погостить на лето. Их трепетная нежная связь упрочилась, и писатель сделал предложение руки и сердца. Свадьба состоялась 12 ноября 1843-го в церкви Строительного училища. Шикарного торжества не было. Важный день отпраздновали домашним чаепитием.
Семейная жизнь принесла Белинскому новые обязательства, и он брался за любую работу, чтобы прокормить себя и жену. Платой за труды становились домашний уют и душевная гармония, которые писатель обрел в браке. Стараний супруга не хватало. Белинский часто болел, денег не хватало абсолютно ни на что. Писатель очень любил детей. В 1845 году на свет появилась дочь Белинских, Ольга. Став отцом, Виссарион Григорьевич старался все свободное время проводить с малышкой. 24 ноября 1846-го у него родился сын Владимир, но спустя 4 месяца мальчик скончался, детская смертность в царской России, как мы знаем, была стабильна, пугающе высока и затрагивала даже дворянские семьи.
Здоровье и самого Белинского постоянно вызывало тревогу. Он часто ощущал недомогание и был подвержен приступам чахотки. Собственный диагноз критик знал наверняка, хотя перед супругой и приятелями отшучивался. Кашель усиливался, плохое самочувствие оставалось неизменным. В 1845 году писатель был вынужден отказаться от работы в журнале. Он отправился на лечение на юг России и, вернувшись, приступил к работе в журнале «Современник».
Предпринятое в 1847 году лечение за рубежом не помогло. Смерть новорожденного сына стала ударом. Чахотка не отступала, и в 1848-м стала причиной смерти критика.
Белинского похоронили за счет его верных друзей на Волковском кладбище. Сегодня цитаты и портреты литературного деятеля 19 века украшают учебники по философии и истории литературы, а в городах России стоят памятники, посвященные Виссариону Белинскому — в частности, в Пензе.
Шикарно! Я этого и ждал.
Пользуясь случаем, поздравляю читателей сайта
с такой знаменательной датой.
Но через некоторое время я приведу здесь такие высказывания революционного демократа и великого критика В.Г.Белинского, которые прольют свет на его подлинные взгляды, и заставят читателя
проникнуться особым уважением к нему.
Продолжаю раскрывать страницы ПОДЛИННОЙ истории революционного движения в России и мире.
Правда, это будет несколько шокировать неискушённого читателя, привыкшего к школьным советским штампам.
Но, что поделать? Источники-то мои — СОВЕТСКИЕ…
Будет очередное документальное подтверждение тому, что революционное движение в России в 1816-1870-х годах было сугубо националистическим и юдофобским.
«Горе государству, когда отверженная порода стоит во главе его! Лучше заменить её ленивою, развратною и покрытую лохмотьями сволочью: в ней скорее можно найти патриотизм, чувство национального достоинства и желание общего блага.
Недаром все нации в мире, и западные и восточные,
и христианские и мусульманские, сошлись в ненависти и презрении к жидовскому племени.
Жид — не человек; он торгаш.»
(Белинский В.Г. Собр. соч. в 9 тт. М., 1982. Т.9. С. 700).
Так-то вот!
Покажи это славянину Рудыку — он ведь, как коммунист, должен чтить память о Белинском.
А тебе — позор, что до сих пор не подал в правление
требование о переименовании улицы Белинского в
улицу имени Киршона («я спросил у Ясина»).
«Горжусь, что в Ашукино проживаю на улице его имени!». Ну и гордись антисемитом, сталинский великодержавный шовинист…
пожалей Рудыка, ему и так тяжело носить груз (знаний) на ногах рацио… «а кто не … нет, ты скажи?» (с)) о те времена сии высказывания были нисколько не шокирующими. я понимаю, что тебе они кажутся главными, сенсационными и основными. мне — нет. точно так же как аналогичные высказывания Достоевского в «Дневнике писателя» — бытовой антисемитизм, так бы я это назвал, не более того. как бы афористично он ни подавался. насчёт же лохмотий — хороший, меткий, футурологический образ! вот где ум Неистового поработал. вот за лохмотья-то и уцепились те, кто встал вскоре у руля — само собой упразнив черту оседлости, ну и всё, созвучное бытовой антисемитизму как реакционных, так и напротив реакцию проклинающих слоёв интеллигенции 😉 так-то вот как-то
Не-а, это антисемитизм как раз не бытовой, а политический. «Антикап»
P.S. Это письмо Белинского к В.Боткину написано 6 декабря 1847 года — т.е. незадолго до смерти критика и
революционера.
«Здравый смысл должен видеть в Тарасе Шевченке
осла, дурака и пьяницу, любителя горилки по патриотизму хохлацкому. Этот хохлацкий радикал написал два пасквиля — один на Государя Императора,
другой — на Государыню Императрицу. Читая пасквиль на себя, Государь хохотал, и, вероятно, дело тем и кончилось бы, и дурак не пострадал бы, за то, что он глуп. Но когда Государь прочёл пасквиль на Императрицу, то пришёл в великий гнев, и вот его собственные слова: «Положим, он имел причины быть Мною недовольным и ненавидеть меня, но Её-то за что?»
Уверен, что пасквиль на Императрицу должен быть
возмутительно гадок по причине, о которой я уже говорил. Шевченку отдали в солдаты. Мне не жаль его, будь я его судьёю, я сделал бы не меньше.»
(Белинский В.Г. Собр. соч. в 9 тт. М., 1982. Т.9. С.689-690)
И это говорит революционер, «борец с самодержавием»! Позор!! Как это советский Главлит допустил к публикации?!
Монархист и шовинист какой-то…Ты, Чёрный, — тоже шовинист, раз воспеваешь его имя.
А я тебя предупреждал — не пиши о русских революционерах…
Перешлёшь это твоим любимым «боротьбистам».
Опять забыл обозначить дату и адрес письма (вы ж ленивые на чтение!): Белинский — П.В.Анненкову (приятелю антисемита К.Маркса), 10 декабря 1847 г.
«Вы обвиняете меня в славянофильстве. Это не совсем неосновательно. Я люблю русского человека
и верю в великую будущность России»
(Белинский — К.Д.Кавелину, 22 ноября 1847 г. — Белинский. Собр. соч. в 9 тт. Т.9. С. 682)
«Нам, русским, нечего сомневаться в нашем политическом и государственном значении: из всех славянских племён только мы сложились в крепкое
и могучее государство (империю — А.П.). Да, в нас есть национальная жизнь, мы призваны сказать миру своё слово, свою мысль»
(Белинский В.Г. Собр. соч. в 9 тт. М., 1982. Т. 9. С. 195)
Это что за национал-мессианство?
Покажешь это Кальмару, пусть знает ВСЮ правду
о «любимых авторах». И о националистах Пестеле, Герцене, Огарёве. И о псевдо-интернационалисте, антисемите К.Марксе, который ненавидел не только евреев, но и негров (стоящих «на более низкой ступени развития, как обезьяны» — его слова, их я уже приводил ранее), презирал (до 1869 г.) русских и славян вообще (кроме ляхов, понятно), не любил индусов, французов и был обычным левым немецким националистом. А Энгельс (как и А.Розенберг) призывал истреблять «реакционные славянские нации» (статья «Демократический панславизм», 1849. и др. его работы 1850-90-х годов).
А изучение Марксом-Энгельсом русского языка, похвалы Чернышевскому и Лопатину особо ни о чём не говорят.
Розенберг тоже знал, а Гитлер даже о Петре Великом положительно отзывался…
Хотя Маркс (в отличие от друга) в 1877-82 годах признал за Россией «революционное первенство» на основе общинно-земельного народнического «коммунизма».
А эти дети на «Трудоднях-ТВ» всё старую мочалу жують… От Марь-Ван в школе знанья получили, да из популярных «биографий» революционеров, изданных в 1950-80-х годах.
А теперь о главном.
Мы с Д.В.Чёрным поздравляем Вас, дорогие товарищи, с Юбилеем великого русского литературного критика, революционного мыслителя и русского националиста —
Виссариона Григорьевича Белинского!
Дмитрий Владимирович знал, о ком писал. Он перед статьёй по моей рекомендации проштудировал многие работы этого великого нашего современника, революционера и строителя улицы в Ашукино, носящей его славное имя.
Хорош ты был в статье, а во взаимном трёпе на завалинке с Кальмаром — оказался совсем негодным.
Наговорил глупостей про «либерализм» революционного националиста и сторонника «крепкого и могучего государства» В.Г. Белинского. Я понял, что после этого тебе нужен алкотестер. К сведению: только на Западе «либералами» называли ВСЕХ оппозиционно настроенных к абсолютизму буржуа (перечитай «Красное и Чёрное» (!) тов. Стендапа).
Свинтусов, которые бы тебя угощали бы не критикой, а пулями (в случае возвращения их вождишек к власти в некогда ЕДИНОЙ мафии) — ты называешь…»товарищами». Совсем ты плох, «большевик» (??). Это если бы Ленин как ты — «товарищ Милюков заблуждается».
Белинский должен стать «образцом» для либер-сволоты…
Здесь уж и треугольный флаг демократического Вьетнама рухнул оземь в недоумении, в дверном проёме обнажились двери твоих ванной и туалета.
Недобрый знак! Даже Верунчик не захотела слушать такое папино паскудство и уехала тотчас на веле в Ашукино (она уже знает, что папа не порадует её видео-подарками дяди Аркаши, ну его, этого папу!)
Как бы сказал в таких случаях Ильич, — «небольшевизм Чёрного» (в знаменитом «Дерьме к съезду»).
«Анального отравили химией…» (ДанылО)
Это ты отравил его своими выступлениями!
Единственное хорошее, что содержалось в твоём мимическом этюде на «Кальмар-ТВ», — твоя встреча в Киеве с Шехтманом (по его же просьбе к тебе — «поезжайте в Киев, и всё!»). Слава богу! Хоть один хохол там остался.
Если бы Ильич вёл себя, как ты, — я бы подался в монархисты. К Белинскому.
Отдай мне Эльмара — я с ним лучше побеседую.
Он такой же бархатный, как и его «Октябрь 17-го».
Русский рабочий М.А.Соркин это оценил год назад.
Пусть тебе сейчас снятся твои же стихи.
Под утро начнёшь бегать.
Иного ты не заслужил — после вредительской траты драгоценного времени на ТВ-эфире.
Кальмару — очередное спасибо за цирк.
Ты сегодня молчал, Элмар Станиславович. А зря…
Тебя куда интересней послушать, чем этого о…евшего от своего дуроломства старого дяди Мити (так и зови его впредь).
В тебе — красная молодая кровь — этим ты и интересен публике. А у этого старого недобитка — кровь голубая, его мозг разжижен собственными страстями и стихо-блудо-словием.
Это он не о Белинском говорил тебе (с письмом Гоголя «К Гоголю» я его познакомил ещё году в 007-м от Р.Х., но он не помнит уже ничего), а о себе любимом — это как водится. Ну его.
А вообще-то — Чёрный яркий поэт!
Вообще-то материал твой — отличный.
Чего не скажешь о вчерашнем спиритическом ТВ-сеансе с Кальмаром.
Отдай его мне на растерзание.
В общем, — безобразие ваша передаса!
Вообще-то, ты превратил вчера коммунистическую молитву в фарс. Всё у тебя падает, двери открываются
в твою комнату, — отсюда твои странные ухмылки в эфире.
Заболтал тему! Ерундой какой-то.
и я тебе скажу ещё вот что — ты безобразно себя вёл,
сидел пофигис
Когда ты отрепетируешь и отыграешь свою часть в особняке архитектора Шехтмана — покайся всенародно здеся!
Тёзка Alex, гони его вон. Он уже спел прощальную ноябрьскую песню Аккелы на концерте в Полукровке.
Alex не только голосом похож на меня , но и парт.
псевдонимом, идейностью и гуманизмом.
Только Дмитрий об этом знает. И даже утверждает, что это я пел с ними в Питере.
Тем более, гони Чёрного вон из группы, забери у него гитару, Alex!
Будем петь и бить в барабан поочерёдно, без его вокала. Это усилит сустав группы, гармонию звуков и боевой настрой аудитории.
А он пусть в квартире флаги вешает вместо ковров.
Вместо вчерашних поминок по либерте — лучше бы показали репетицию «Эшелона» на квартире у Эльмара. Но без Чёрного. Он своё вчера уже отпел.
Конченый для искусства человек…
Фильм «Белинский»:
Вицин в роли Гоголя… Смело. Сталинская премия за роль.
Сейчас, против этой тоски и маразма — так не хватает молодых юморных публицистов: Белинского и его учеников — Некрасова и Тургенева. И враги-то сейчас похожие (правда в середине XIX века были поярче): нынешние шапиры, киселёвы, фёдоровы,
стариковы, прилепины, шаргуни — убогое подобие прошлых «мэтров» официоза (Булгарина, Сенковского, Греча, Кукольника, Шевырёва («Шевырки», как звал его Герцен), Погодина. Слепушкина и др. И «теорию официальной народности» сейчас достали с помойки столетий, и «царь» всё тот же, вплоть до атрибутов Ники № 1.
Клянусь читателю, что никогда больше не смеялся
ТАК, как 30 лет назад, когда читал рецензии Белинского, Некрасова и Тургенева на жополизов и графоманов того времени (впрочем, вру: ещё над Эльмаром Станиславовичем сейчас — от души).
Товарищи! Мой вам совет: забудьте, что вам говорили в школе об этих великих литераторах, — и почитайте их. Особенно те, кто хочет воспитать в себе дар полемиста и овладеть искусством сарказма, стать остроумным, научиться писать.
Этим даром обладал и В.С.Бушин.
Читайте их, товарищи! Веселье гарантирую. И крайне актуальные темы найдёте у них же. История сегодня повторяется.
Молодой Тургенев на женитьбу своего учителя Белинского:
«М.В.Белинской»
«Отец твой, поп-бездельник,
Облопавшись кутьи,
Зачал тебя в сочельник
От гнусной попадьи.
Хоть и рождён болваном,
Пошёл однако впрок
На масле конопляном
Взлелеянный цветок.
И что ж? теперь наш пастырь,
Наш гений, наш пророк
Кладёт на брюхо пластырь
И греет ей пупок!»
(декабрь 1843 г.)
Послание Белинского к Достоевскому
(писано учениками и друзьями Белинского — Некрасовым и Тургеневым в 1846 году):
«Витязь горестной фигуры,
Достоевский, милый пыщ,
На носу литературы
Рдеешь ты, как новый прыщ.
Хоть ты новый литератор,
Но в восторг уж всех поверг:
Тебя знает император,
Уважает Лейхтенберг,
За тобой султан турецкий
Скоро вышлет визирей.
Но когда на раут светский,
Перед сонмище князей,
Ставши мифом и вопросом,
Пал чухонскою звездой
И моргнул курносым носом
Перед русой красотой,
Как трагически недвижно
Ты смотрел на сей предмет
И чуть-чуть скоропостижно
Не погиб во цвете лет.
С высоты такой завидной,
Слух к мольбе моей склоня,
Брось свой взор пепеловидный,
Брось, великий, на меня!
Ради будущих хвалений
(Крайность, видишь, велика)
Из неизданных творений
Удели не «Двойника».
Буду нянчится с тобою,
Поступлю я, как подлец,
Обведу тебя каймою,
Помещу тебя в конец.»
(молодой Достоевский требовал, чтобы его имя и названия его произведений в сборниках и журналах
обводились особой каймой — А.П.)
Да, друзья, В.Г.Белинский актуален сегодня — как никогда.
Вот отрывок из его знаменитого письма к Гоголю от
15 июля 1847 года:
» Ей (России — А.П.) нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков (сейчас уже десятилетий — А.П.) потерянного в грязи и неволе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение. А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище страны…, где нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей»
(В.Г.Белинский. Собр. соч. в 9 тт. Т. 8. С 282)
Это о нас — нынешних.
В 1914 году В.И.Ленин в своей статье «Из прошлого
рабочей печати в России» назовёт письмо Белинского к Гоголю «одним из лучших произведений бесцензурной демократической печати» (В.И.Ленин. Полн. собр. соч. Т. 25. С. 94)
Дмитрий! Как ты можешь прославлять русского националиста и антисемита Белинского?
И после этого — ты не коммунист. Ты сталинец и предатель Святаго Дела товарищей Трочкого, Рузанова и сына его Кальмара.
Прославлять националиста и антисемита Белинского — этого я от тебя не ожидал, мсье Чёрный!
А ведь ты знал о его позиции по евр-ремонту.
Ещё гордишься им, епщ!
А Белинский ещё и украинофоб — уж тебе-то, казак Чёрний, это безобразие как? И Тараса ШевченкУ не любил, поступил бы с ним , как царь — в солдатчину!
А царя Белинский любил. И царыцу тоже…
Почитай вышеприведённые цитаты критика.
А ведь это из СОВЕТСКИХ изданий его сочинений!
Что молчишь? А-а, тебе уже нечего сказать, Карузо!