Уткнувшиеся в экраны смартфонов пешки капитализма…

У Розова прочитал, что «…молодые люди начинают придерживаться образа жизни без смартфонов, что, по их словам, улучшает их самочувствие…»  В том смысле, что некоторые пользователи сознательно убирают из своей жизни пресловутые гаджеты для того, чтобы снизить давление «информационной среды». Интересно тут то, что это стремление затронуло молодежь – поскольку ранее подобные решения практиковали, в основном, представители среднего поколения. (Речь идет именно о сознательном отказе от смартфонов – а не о сложности с их освоением, которые наблюдаются, например, у пожилых людей.) Причем ранее это делали, скорее, представители высших слоев общества: бизнесмены, политические деятели.

Теперь же понимание того, что наличие «постоянного доступа к информации» является не только – и не столько – благом, начинает доходить и до молодых. Впрочем, тут сразу же стоит сказать, что не стоит считать данное стремление к «обессмартфониванию» массовым: на самом деле тут речь идет о ничтожном количестве примеров на фоне огромной «информационной волны», захватывающей мир. Однако даже в подобном виде подобная практика позволяет дать ряд ответов на очень важные вопросы. Например, на вопрос о том, является ли нарастающая «информационная нагрузка на психику» нормальной? Поскольку до недавнего времени считалось, что стрессовые ситуации от этой нагрузки характерны для людей, которые вошли в «информационную эру» в зрелом возрасте. Молодежь же, буквально с горшка видящая смартфон, от этого свободна. Разумеется, оказалось, что это – неправда, и что даже выросшие «на гаджетах» люди испытывают улучшение своего психического состояния при отказе от подобных устройств.

То есть, информационная перегрузка, в любом случае, есть деструктивное явление – и в этом плане пресловутые «консерваторы», ратующие за «бессмартфонное», и безинтернетное существование, оказываются правыми. Однако при этом – как и обычно происходит с людьми с правым мышлением – они (эти консерваторы) банально переворачивают ситуацию. В том смысле, что считают, будто использование смартфонов и сидение в социальных сетях проистекают исключительно из-за «порочности» людей, которые это делают. (Собственно, это для правых универсальный ответ на все этические вопросы: все, что человек делает деструктивного – начиная от банального алкоголизма и заканчивая той же «информоманией» — есть следствие его порочных устремлений. И хорошо еще, если не наследственных…) Тогда, как на самом деле…

Тогда, как на самом деле современная «смартфонизация» — и шире, «информизация» — есть следствие совершенно объективных социальных процессов. Вытекающих напрямую из социально-экономического устройства общества. (Об этом я уже неоднократно, кстати, писал – но кратко напишу еще.) В том смысле, что в условиях массовой конкуренции вопрос коммуникации между субъектами усложняется колоссально: дело в том, что помимо определенного количества действительно необходимой для функционирования социума информации тут вбрасывается огромное количество информации ложной. (Необходимой для убеждения конкурентов действовать себе во зло.) Причем понятно, что конкуренты этой ситуацией не удовлетворяются – и, во-первых, начинают генерировать ту же ложь. А, во-вторых, стараются найти, все же, истину – поскольку еще сохраняется понимание того, что это надо делать.

Правда, этот поиск истины обыкновенно осуществляется через попытку «усреднения» получаемой информации. (Поскольку эта стратегия крайне стара и очень хорошо разработана за века  использования.) Однако в условиях эскалации лжи она не просто дает сбои – но просто перестает работать. (Если вокруг есть только ложные источники, то вычленить из них чего-то реальное не получится – даже если количество этих источников велико.) Поэтому происходит банальное наращивание величины информационного обмена. В том смысле, что человек старается поглотить больше «знаний», а те, кто желает его использовать – стараются «скормить» ему как можно лжи. Отсюда проистекает и та самая «инфомания» — убежденность в том, что надо больше информации, причем, желательно, «актуальной». (Т.е., «свежей» и происходящей «из первых рук».)

Причем, надо сказать, что это состояние охватывает буквально все – включая личную жизнь. Переписка, звонки, контакты, разного рода аккаунты в соцсетях – все это становится отчаянной попыткой «обрести реальность». Недаром самые упертые «инфоманы», сидящие целыми днями в соцсетях и мессенджерах, убеждены, что таким образом они «выходят из диктатуры телевизора». (Звучит это, конечно, забавно – наподобие «лечения наркомании алкоголизмом» — но, в целом, данная тенденция совершенно понятна.) Надо ли говорить  о том, что в действительности данная технология не работает – скорее наоборот, эти самые упертые «инфоманы» просто теряют связь с реальностью. (См. историю с т.н. «российской оппозицией».)

Однако только этим последствия массовой конкуренции не ограничиваются. В том смысле, что данный процесс превращает всю человеческую жизнь в непрерывно кипящий «информационный суп», в котором нет ничего стабильного. Что делает, например, ту же навигацию «без навигатора» практически невозможной: это раньше люди годами и десятилетиями перемещались по одним и тем же маршрутам, выучивая его наизусть. А если эти маршруты менялись, то их можно было прокладывать по табличкам, картам и расспросам местных жителей. Теперь подобное положение невозможно: и потому, что адреса организаций и граждан постоянно меняются. И потому, что в текущем «инфохаосе» спрашивать встречных о чем-то невозможно. И потому, что огромное количество перемещений делают подобный способ получения информации слишком затратным.

А ведь есть еще множество причин, которые буквальным образом принуждают человек к смартфону. Начиная от жаления начальства всегда иметь связь с работником: сейчас уже никого не удивляет, когда последним звонят на выходных или в отпуске – причем, потому, что необходимо решить крайне важную для бизнеса задачу. (Т.е., с организацией производственных процессов сейчас просто катастрофа – но это уже иная тема.) И заканчивая чуть ли не прямым указанием государственных властей на необходимость приобретения подобного устройства. (Что наблюдалось, например, во время недавней «ковидоизоляции» — когда без смартфона получить право на выход из дома было очень сложно.)

Впрочем, этих причин очень много, и поэтому подробно рассматривать их тут нет смысла. Поэтому единственное, что можно сказать – так это то, что в подобной ситуации идея о том, что человек погружается в «информусор» исключительно по причине своей «порочности», выглядит верхом цинизма. Впрочем, правые в глубине души своей всегда циники – даже если изображают романтиков высшей пробы. (Если правый не циник – то он, скорее всего, идиот.) И они прекрасно понимают, что нынешний «инфобум» в действительности если кому и нужен – так это тем, кто находится наверху, кто получает все преимущества из-за указанной «извечной грызни» конкурентов между собой. И что в действительности все «блага массовой смартфонизации» — это, в самом лучшем случае, «костыль» для существования в условиях бурлящего «инфосупа». А в худшем – фантом, которым человек пытается разрешить свои очевидные проблемы в плане создания адекватной картины мира. (Но, разумеется, не разрешает – на то он и фантом.)

Поэтому нетрудно догадаться, отчего что все заявления о том, что «без гаджетов душевное здоровье будет лучше», как правило, остаются без внимания. Даже в том случае, если «душевное здоровье» реально улучшается от снижения информационной нагрузки. Поскольку в действительности освобождения от «диктата информации» оказывается доступным только некоторому высшему слою общества. Которые могут позволить себе «не быть онлайн» 24 часа в сутки. (Вроде того же Путина или Билла Гейтса.) А так же их детей, учащихся в особых школах с хорошими учителями. Все же остальные при текущем устройстве общества буквальным образом обречены «пялиться в экран» и на работе, и на отдыхе, и во время перемещения между этими местами. Поскольку альтернатив для них нет. (И если еще студент или школьник может позволить себе выбросить свой смартфон на какое-то время, то работающий и семейный гражданин подобной роскоши уже не имеет.)

P.S. Ну, а в разумно устроенном обществе, ИМХО, роль нынешних «гаджетов» будет много ниже, нежели сейчас. Причем, это касается не только смартфонов с планшетами, но и сотовых телефонов, как таковых. (Разумеется, полностью «мобильные информационные устройства» не исчезнут – однако массовыми, однозначно, не будут.) Но это, понятное дело, тема уже совершенно иного разговора.

P.P.S. И вообще, «тема смартфонов» очень похожа на «тему автомобилей». В том смысле, что и то, и другое обычно трактуется «правыми», как «достижение цивилизации». И при этом они же (правые) любят говорить о том, какое это «зло», и как оно вредит и людям, и природе. Скрывая при том основной фактор, делающий технологию, полезную по умолчанию, вредной. (Наверное, не надо говорить, что этим фактором является конкурентное устройство общества.)

Антон Лазарев

---

От редакции: Мой первый мобильный телефон я купил в 2002-м году осенью. Не очень-то хотел, и не очень-то много зарабатывал — зарплата была 4 тысячи рублей в «Независимом Обозрении». Однако новый шеф — «Обществом» заведующий после привлечения новой команды журналистов, Максим Калашников настаивал:

— Митрич! (так он меня называл, хотя я Владимирович, но к кликухе привык быстро, и это было забавно) Давай, покупай себе уже сотовый, а то главред не знает, где ты и что делаешь, связи с тобой нет…

Вот именно так честно это всё и объяснялось. То есть ещё до смартфонов и андройдов, до попадания интернета в его экранном виде в телефончики, твоё социальное место в иерархии буржуазного общества (невысокая позиция репортёра) фиксировалось «цепью» привязки в нужный момент к «центру». Телефон я купил один из самых дешёвых — Алкатель. При нём была ещё подчёркивающая его дешевизну «фишечка» — три съёмные панельки. Чтобы таким же пешкам капитализма в твоём офисе казалось, что ты настолько крут-богат, что меняешь телефоны, «трУбы», чтобы ты имел конкурентные преимущества… В общем — всё верно пишет Лазарев, мобильный из полезной мелкой вещицы совершил шаг, описанный в теории деятельности А.Н.Леонтьева как «сдвиг мотива на цель» — вырос, как монстр, и превратился в поглощающий внимание и время в бессмысленных чаще всего переписках механизм иллюзорной связи с миром.

А иллюзорная связь, в свою очередь, требует столь же иллюзорного, плоскостного ведения дневника, слежения за собой чужими глазами. Именно эта особенность соцсетей убивает журналистику, поскольку сама ценность репортажа, как стиля, как явления, — девальвировалась, теперь все репортёры, не излагающие ничего по сути нового. Но, правда, в момент какого-то всеобщего события готовы дать «прямой эфир». «Обновление статусов» — тоже ловушка, поскольку социальный статус не меняется, это дурная бесконечность. Сама терминология сетевого «бытия» выдаёт манипуляции хозяев поляны — а вы не задумывались, от вашего непрерывного писания-пребывания, «позиционирования себя» в соцсетях, кто становится богаче? Рекламодатели, чья контекстная реклама лезет вам и вашим френдам в глаза и конечно те, кто предоставляет такие услуги крупным корпорациям — хозяева поляны.

Радовались, что в интернете нет рекламы — на контрасте с ТВ? Теперь она влезла даже в музыку Вконтакта. Капитал не зря вас приучал к этому инобытию! Наблюдая в московском транспорте, как каждый второй если вообще не каждый, глядит не в окно, не на город, не на действительность, а в экранчики — я понимаю, насколько далеки эти люди и от социальной реальности. Они играют и живут по законам соцсетей, тратят силу своей мысли, время — на кнопконажимание, путешествия по для них выстроенным виртуальным лабиринтам…

Такое и при капитализме, конечно, пройдёт со временем, повальная устремлённость в маленькие экраны отступит перед реальностью, как ранее и сидение у компьютеров (ещё до плазм) часами — отступило, обнаружив рациональный рубеж «коннекта» через интернет. Пользоваться им не дольше, чем любой другой связью — вот идеал и норма. Полчасика с утра после завтрака — профессионалам этого достаточно чтобы «зарядить» очередной актуальный текст и ответить на всю (весьма разрозненную, что тоже плохо и тоже ловушка) «корреспонденцию». Но теперь нет профессионалов, поскольку «сам себе режиссёр» — это принцип соцсетей, опутавших сознания, а не только планету.

Д.Ч.